Целитель #05 - Пятилетку за три года!

Маленькая большеглазая девушка взволнованно пропищала:

– «Юманите»! Наши читатели с пониманием встретили отказ КПСС от финансовой поддержки ФКП, других партий и революционных движений. Но они также высказывают опасения, что переход советских заводов к рынку подорвет социализм!

– Я бы дал слово Алексею Николаевичу.

Косыгин кивнул и наклонился к микрофонам.

– Не подорвет, – сказал он серьезно. – Всё производство останется в общенародной собственности, а управляющее звено предприятий будет назначаться государственными органами. И именно госорганы зададут своим назначенцам целевые параметры. А это прежде всего экономическая эффективность. Ну и плюс еще пару показателей, отражающих общественные интересы.

– Йес… – заурчал я, глотнув «Клуб-колы».

Осторожный стук подействовал на меня, как выстрел. С гулко бьющимся сердцем, на цыпочках, я подбежал к двери, отдышался маленько и щелкнул задвижкой.

За порогом стоял огромный человек в плаще, с мужественным лицом викинга на заслуженном отдыхе.

– Проходите, геноссе Вольф, – улыбнулся я, пряча опаску, – заждался уже.

– Вы узнали «Человека без лица»? – отзеркалил улыбку шеф Штази.

– Три года спустя один из ваших агентов – кстати, его зовут Вернер Штиллер – сбежит в Западную Германию и передаст БНД фотокарточку своего шефа.

Вольф негромко выругался, причем по-русски.

– Вы говорите совсем чисто, без акцента, – ухмыльнулся я.

– Я вырос в СССР, – смутился Маркус, – а к предательствам так и не привык.

– Ну, привычка к мерзостям сходна с копрофагией, геноссе Вольф…

– Просто Маркус.

– Просто Миша.

Бывает так, хоть и крайне редко, что вы чувствуете симпатию к человеку, едва с ним познакомившись. Оказываетесь в радиусе действия его обаяния, а он – вашего. Если это женщина, вспыхивает любовь с первого взгляда, если же мужчина, то из вашей случайной встречи может вырасти крепкая, верная дружба. Со мной такое произошло однажды – в прошлой жизни, и вот, кажется, повторяется в нынешней.

– Социалистическая демократия превосходит буржуазно-либеральную, – увесисто заявил Брежнев с экрана. – В чем? Прежде всего в том, что для избрания нашему депутату требуются не деньги, а уважение коллектива, опыт и знания. И это именно народные избранники! Вот, скажите, заседают ли в западных парламентах рабочие и фермеры? То-то и оно. Да, согласен, у наших выборов был серьезный изъян – людям предлагалось голосовать за одного кандидата, то есть самого выбора не существовало! Но теперь он появится, и… Пусть победит достойнейший!

– Чтоб мы жили в эпоху великих перемен… – пробормотал Вольф и покачал головой, отворачиваясь от телевизора. – Столько мыслей теснилось в голове, столько вопросов… Миша, что будет с ГДР?

– А не будет ГДР, – кривая усмешечка изломила мои губы. – Ни ГДР, ни СССР… Если вот они, – я кивнул на экран, – не начнут экономическую борьбу с Западом, а мы не придем им на смену, не подхватим, не победим…

– Так они вроде начали уже… – оробело заметил Маркус.

– Ну-у… – ухмыльнулся я. – Тогда им всем понаставят памятников! А лет через тридцать «весси» побегут в ГДР, чтобы пожить как люди!

* * *

После обеда ветер стих и небеса перестали колоться иголочками мороси. Море катало волны по-прежнему, гнало валы к берегу, чтобы расплескать по холодному песку, мелкому, как мука. На променаде кое-где стыли лужицы, а просохшая трава неживого серо-желтого цвета шелестела, кланяясь ветру.

– Миша. – Вольф поднял воротник и, щурясь, пригладил взлохмаченные волосы. – Вот я вас замучил вопросами, а вы что-то скромничаете… Скажите, чем я могу вам помочь сейчас и… в будущем?

Я подумал:

– Мне, как нелегалу какому-нибудь, недостает двух вещей: информации и связи. Я не знаю, что сейчас творится в Москве и каков там расклад сил. Мне нужно вернуться, очень нужно, но угодить в секретный «ящик» с добродушной охраной по периметру… Не тянет как-то. И хорошо бы позвонить – маме, друзьям… А если на домашний телефон уже поставили прослушку?

Маркус внимал, пригнув голову.

– Я понял, – кивнул он. – Мои люди прозондируют ситуацию в Политбюро, подходы и контакты у нас есть. А насчет связи… Есть кое-какие мыслишки. Помните Дитриха Цимссена и Ганса Мюллера?

– Еще бы!

– Они помогут.

– Тогда… – затянул я, веселея. – Тогда остается лишь одна проблема: где бы тут поесть?

Вольф рассмеялся, запрокидывая лицо, и ветер снова растрепал ему волосы.

– Пойдемте, Миша! Семга, лосось и скумбрия ждут нас!

Глава 10

Суббота, 6 марта. Раннее утро

Венеция, пьяцца Сан-Марко

Томаш Платек вышел на площадь, когда зоревые лучи едва затронули колокольную башню-кампанилу, дотянувшись до пирамидального навершия. В такую рань и пьяцетта, и пьяцца поражали безлюдностью. Холодина и сырой ветер отпугивали туристов, а местные отсыпались.

Поляк переложил потертый «дипломат» в правую руку, согретую в кармане старенькой меховой куртки, и подышал на озябшие пальцы левой. И кто только надоумил людей числить земноводную Венецию романтической? Ах, серенады! Ах, гондольеры! А ничего, что тутошние каналы и канализация – это одно и то же? Город вечной вони и вечной сырости…