Целитель

— Садитесь сюда — указывает один, самый старший на вид — я следователь Костюк Иван Андреевич, буду вести ваше дело. Вы обвиняетесь в преступлении согласно статьи 101 УК УССР.Допрос продолжался часа два. Я ничего не скрывал, кроме происхождения пистолета. Мою версию о покупке на рынке следователь записал без возражений, попросил уточнить место и приметы продавца. И вообще вел себя со мной предельно вежливо, что вызывало неясную тревогу. Просто задавал вопросы и записывал всё, как я скажу. Потом будут ловить на несоответствиях. Мне дали подписать, я внимательно всё прочёл. Дословно.

От следователя ведут уже не в КПЗ. Проходим через подземный переход в другое здание, вероятно СИЗО (следственный изолятор) меня записывают, заставляют догола раздеться, обыскивают одежду, заглядывают в рот и в задницу. Потом ведут к врачу. Осмотр ограничивается поиском вшей и вопросом о жалобах. Дальше выдают постельное и конвоир ведёт в камеру. Почему-то я ожидал, что поведут вниз, в подвал. Наоборот, поднимаемся на третий этаж. Везде решетки, замки. Угнетающе. Возле камеры команда «к стене», открывает дверь. Я замешкался, вспомнилось читанное когда-то, как при входе в камеру стелют перед новичками полотенце и нужно вытереть об него обувь. В результате получил сильный толчок в спину и в камеру буквально влетел. Оглядываюсь назад — никакого полотенца нет.

— Здравствуйте… — Второе слово на ум не пришло. Товарищи не скажешь, мужики для кого-то обидно будет. Никто не ответил, хотя все смотрят на меня. Камера большая, три ряда двуярусных нар, человек 20 примерно. Что дальше делать? Робость показывать нельзя.

— Где мне можно расположиться?

— Ты думаешь, что на пляже? Расположиться! — ржет один, длинноносый, на голом торсе уйма татуировок. Смех подхватывает еще несколько человек, но не все. — Вот где стоишь и располагайся, поближе к параше.

Со словами тут нужно осторожно. За неправильное слово и убить могут. Пытаюсь вспомнить как на сленге старший в камере. Смотрящий? Староста?

— Кто старший? — не вспомнив решаю не умничать. Всё равно видно, что первоходок.

— Двигай сюда — доносится из угла. Завешанные одеялами нары скрывают говорящего. Прохожу на голос. Там четверо играют в карты.

— Представляйся — Коренастый мужик, лет так за 40, лениво бросил на меня взгляд.

— Александр — как представляться понятия не имею. Смотрят, явно ждут еще чего-то.

— Кликуха, если есть, что шьют — подсказывает один из игроков.

— Лекарь — вспоминаю, как обозвал Арсен — обвиняют в убийстве.

— Кого мочканул Лекарь? — в голосе уже интерес.

— Сына прокурора. Селезнёва.

— Да? По пьяни?

— Нет. Трезвый. Он мою девушку хотел изнасиловать.

— В сознанку идешь?

— Да, свидетель видел. И ствол с отпечатками обронил.

— Где волыну раздобыл? — смотрю на него, такие вопросы тут задавать вроде как не принято, как бы вежливее ответить…

— Где брал, там уже нет.

— Первая ходка? Кличку кто дал? Или сам придумал?

— Первая. Арсен назвал. Я в медицинском учусь. Учился — всё уже в прошлом.

— Что за Арсен? — А хрен его знает, никогда не интересовался, есть ли у него кличка.

— Он с Резо работает. По кличке не знаю.

— Монгол? Седой, на руке барс татуировка.

— Да, есть. На другой, солнце над горами.

— Хорошо его знаешь? Подпишется что ты не дятел? — Дятел? Наверное, стукач…

— Думаю да. Резо тоже.

— Даже так? Ладно, пока устраивайся, проверим. Если фуфло гонишь — ответишь. Марсель, покажи место.

Молодой пацан, моих лет, провел к нарам, хлопнул рукой по верхней.

— Располагайся, не Рио-де-Жанейро, конечно.

Расстилаю матрац. Ложусь, что еще тут делать. Не зря воров лечил, вот и пригодилось знакомство. С другой стороны не был бы с ними знаком, не достал бы пистолет. Совсем по-другому было бы. Не успеваю начать горевать о загубленной жизни, зовут.

— Лекарь! — за столом несколько человек пьют чай — Иди чифирнешь! Обед нескоро. Да про волю расскажешь.

Чай обыкновенный, совсем не крепкий. Ребята в основном молодые, есть несколько пожилых, те лежат в уединении.

— Так ты Тимура замочил? Та еще падаль, я с ним дрался на дискотеке. За ним не одна баба числится — парень тянет руку — Дима Капуста, расскажешь как было дело? Все равно в сознанку.

Пожимаю руку, не уточняя, Капуста фамилия или кличка. Рассказываю, приукрасив, происшедшее. Авторитет надо зарабатывать. Не успеваю закончить, открывается дверь.

— Колесов! На выход.

Ведут на первый этаж, в кабинет без надписей. Сергей Николаевич. Прибавил я ему забот.

— Как ты? В камере не обижают?

— Нет, всё хорошо. Если можно так сказать.

— Ну не так уж и плохо. Настя дала показания следователю, заявила о попытке изнасилования, ордер на арест Олега уже выписан. Только его спрятали родители. Ничего, найдется. С Селезнёвым тоже не замнут, я постараюсь. Со статьей им пока не определились, доведение до самоубийства или причинение тяжких телесных.

— В смысле Селезнёв? Ему то, уже все равно.

— Тебе не сказали? Он живой, в больнице. Операцию сделали, состояние тяжелое, но жить будет. Так что для тебя совсем другая статья теперь.

— Следователь говорил 101-я. Я не знаю что это.