Целительница из другого мира

Я играла на страхе графа и его самолюбии. Он боялся короля и хотел, чтобы его считали благородным. Он ведь пригрел сиротку. Пустил в свой дом. Вырастил. Об этом следует еще раз всем напомнить. Особенно королю.

– Что за отвратительные слухи? Где ты их слышала? – возмущенно спрашивает граф, подаваясь вперед.

Вот тут я начинаю быстро соображать. На слуг клеветать нехорошо, граф может и высечь за такое. Так что же придумать? Где Ари могла это услышать?

– Когда я сбежала, то случайно слышала, о чем народ переговаривается.

Предсказуемо упоминание о побеге Ари вызывает гнев графа, но он быстро берет себя в руки.

В этот раз он молчит дольше. Я же покорно жду его решения.

– Пусть Лана тоже готовится к отъезду. Подбери ей наряд из своих вещей. Что-то поприличнее. И сама оденься соответствующе.

Контролируя вспыхнувшую от слов графа радость, отвечаю:

– Как прикажете, отец.

– Можешь идти, – махнув рукой, отпускает он меня.

Покинув кабинет, неторопливо иду по коридору. Но как только решаю, что отошла на достаточное расстояние, перехожу на бег. Взлетев по лестнице и оказавшись на втором этаже, бегу в свою комнату, зная, что там меня уже ждут Лана и Алма.

Глава 13

С самого утра весь особняк стоял на ушах. Взмыленные слуги бегали туда-сюда, выполняя указания хозяина дома. Сам же граф Белфрад рвал и метал, только утром узнав об отсутствии Нияра. Только Алма, я и Лана сохраняли спокойствие.

Еще вчера вечером, обсудив все в моей комнате, мы приняли решение и стали воплощать его в жизнь. Что бы ни решил король, возвращаться в особняк мы с Ланой не планировали.

Во-первых, это станет опасно после того, как я собралась открыто выразить протест против брака с господином Хрудом. Такого неповиновения и своеволия граф мне не простит.

Во-вторых, оставаться в доме графа, в его власти стало бессмысленно. Нужной мне информации в его библиотеке нет. Ничто меня больше тут не держит. Алма, как только мы отъедем, покинет особняк и направится вслед за нами с небольшой задержкой в день-два. Сопровождать ее будет дальний родственник, который частенько ездит в столицу. Он отвозит туда на продажу плетеные корзины, шкатулки и искусно вышитые его рукодельницей-женой полотна.

К тому же рано или поздно вернется Нияр, и тогда ни мне, ни Лане покоя не видать. Зачем доводить до этого? Лучше раньше предпринять необходимые меры, дабы себя защитить.

После нескольких часов сборов мы наконец отправились в путь. Граф, к моему удовольствию, отказался ехать со мной и Ланой в старенькой карете и предпочел преодолеть неблизкий путь в седле. Как настоящий мужчина, стойко переносящий все трудности вынужденного путешествия верхом.

Мы же с Ланой, удобно расположившись в карете, решили скоротать время разговорами. Но уже через двадцать минут езды стало не до разговоров. Мне – так точно. Я скрипя зубами признала, что граф Белфрад все-таки умный мужчина. Гадкий, жестокий, но точно не дурак. Ведь его выбор ехать верхом сделан явно не потому, что верховая езда его прельщает больше, чем комфорт. Просто он прекрасно осведомлен, что поездка в карете – то еще испытание. Ни о каком комфорте не идет и речи.

Подпрыгивая на кочках, периодически прикладываясь макушкой о крышу кареты, я молилась только об одном. Чтобы желудок не подвел меня. Ведь нам ехать еще очень долго.

Качка и духота, быстро образовавшаяся в карете, изводят. Отнимают силы.

В гробу я видела такое путешествие! Лучше бы верхом отправилась! И плевать, что я на лошади только один раз сидела. Посидела и слезла. Даже пары метров не проехала.

Пока я страдала от тошноты, духоты и отбитой пятой точки, Лана стойко переносила поездку. Она, как истинный житель этого мира, словно и вовсе не чувствовала никакого дискомфорта. Ни разу даже головой о крышу не ударилась, хотя чуть выше меня.

Впервые я позавидовала ей. Ее умению даже не в самых благоприятных условиях оставаться спокойной.

Я честно пыталась терпеть. Считала воображаемых овец, дышала, смотрела в небольшое окно, чтобы отвлечься от качки, но все напрасно. Я продержалась больше часа, но, когда ощутила, что еще немного – и меня вывернет, громко потребовала остановить карету. Лана стала стучать по стенке, чтобы привлечь внимание кучера, я же с трудом чуть-чуть приоткрыла окно и еще раз попросила об остановке.

Ехавший рядом с каретой слуга поскакал вперед, чтобы передать мою просьбу графу.

* * *

Когда граф подъезжает к карете, я держусь уже на чистом упрямстве.

– Что случилось? – недовольно спрашивает «отец».

– Мне нужно выйти, – сглатывая образовавшуюся во рту горечь, слабым голосом отвечаю я.

По его настрою понимаю, что он собирается меня отчитать и отказать в остановке. Только поэтому собираюсь выдавить из себя, как говорят в моем мире, «волшебное слово», но делать этого, слава богам, не приходится.

Граф, видимо, замечает зеленоватый цвет моего лица и понимает, что мне действительно нехорошо, потому как тут же отдает приказ о привале.