Целительница

Иван стал забегать к ней каждый день, а то и по нескольку раз за день. В каждый визит он приносил ей что-нибудь из своих поделок. Уже скопилась небольшая коллекция деревянных игрушек. Вера решила, что непременно заберет их с собой — на память об этом необычном мальчике.

Разговаривал он чисто и с охотой. Много рассказывал ей о родителях, об одноклассниках. В школе у него тоже все налаживалось. С одной стороны дети злые, а с другой умеют все правильно понимать, интуитивно. Когда Иван заикался, он казался им не таким, как все, особенным, вот и издевались. Стоило ему заговорить нормально, как различие испарилось, и они потянулись к его доброй и открытой душе. И тут главную роль сыграла его незлопамятность — не таил он на них обиды.

Никогда до этого у Веры не было такого преданного друга. Она очень ценила их отношения и боялась даже заговаривать об отъезде, зная, как он расстроится. Особенно тяжело становилось, когда Иван принимался мечтать о лете, строить планы, что он покажет ей в первую очередь. Но летом-то ее тут точно не будет. Но он сможет приезжать к ней в гости, и это немного успокаивало.

Отношения с односельчанами начали входить в нормальное русло. Тетка Ирина успокоилась и перестала молоть про Веру языком на каждом углу. А может, всем надоело слушать ее сплетни. Да и фантазия ее разошлась не на шутку. Она уже поговаривала, что лечила Вера ее змеиным ядом, который тут же и добывала из змеи, вырвав той жало. Смех, да и только.

Народ теперь раскланивался с ней на улице, а многие даже улыбались. Только Никита продолжал смотреть волком. Даже еще злее стал, как началось перемирие.

Еще один факт сильно волновал Веру. Вот уже несколько дней ей не отвечал Макс. Она решила, что хватит враждовать с единственным другом, и написала ему примирительное письмо. Даже попросила прощения. Каждый день ходила к Самоделкину — проверяла почту. А ответа все не было. Не похоже это на Макса. В душу закралась тревога, уж не приключилось ли с ним чего. Мама написала, что забегал он к ним, спрашивал про нее. Но они ему могли рассказать только то, что сами знали. Даже версия, что появилась у него дама сердца, отпадала. Уж ответить на письмо можно найти время.

Баба Маша обещала сообщить ей, когда можно будет ехать в Богородское. В этом Вера всецело положилась на верную старушку и с головой погрузилась в работу, больше для того чтобы отвлечься от грустных мыслей. Она уже дописала многострадальную повесть о живущих в темноте и теперь занималась только рецептами целительства. По ее задумкам книга должна будет состоять из отдельных магических историй — художественных рассказов. Каждый рассказ — история об исцелении. Заговоры придумывала сама, что в голову приходило. Старалась только, чтобы звучали они грамотно. Иногда искала информацию в интернете. Вера записала и случай излечения Михаила и остальные, к которым была причастна. Но как ни старалась, не могла вспомнить, что шептала тогда. Словно кто блокировал память.

Как-то раз в ее дверь постучали. Кто бы это мог быть? Баба Маша и Ваня заходят без стука, как к себе домой. За дверью оказался незнакомый мужчина, явно не из Богатого.

— Ты целительница Вероника? — спросил он, не переступая порога и глядя на нее с удивлением.

Вера уже и забыла, что переделала свое имя. А вспомнив, возмутилась:

— Вероника, но не целительница!

— А где тогда внучка Антонины? — мужик заглянул ей через плечо, словно там кто-то прятался.

— Я ее внучка, но не та, за которую меня принимают.

— Так бы и говорила!

А что непонятного в ее словах? Точно, не местный. Эти-то уже с неделю к ней не ходят со своими болячками.

— Что вам нужно? — спросила она напрямик.

— Да мне-то ничего, а вот парнишка у нас погибает.

— Какой парнишка? — испугалась Вера. На миг ей показалось, что речь идет об Иване.

— Да пришлый. Дня три назад пришел на лыжах, да слег с простудой. А сегодня ночью начался у него жар — бредит в себя не приходит.

Ну это точно не Иван. Тот был у нее вчера только. Вера незаметно перевела дух.

— А от меня то вы что хотите?

— Как что? Собирайся, поехали. Другого доктора у нас нету.

— Куда поехали?

Ну что за дурья башка! Нет бы отказаться сразу, да захлопнуть дверь перед его носом. Так нет же, она еще и наводящие вопросы задает.

— Да тут недалече — двадцать километров. В соседнее село. Одевайся, да пошустрее. Я в санях подожду.

Делать нечего — пришлось спешно натягивать нас себя теплые вещи. Странное какое-то чувство она испытывала. Словно ее что-то подталкивало, не разрешало спорить, отодвигало сопротивление на задний план. Раньше такого не случалось. Конечно, и до этого творилась всякая чертовщина, но сейчас все обострилось, усилилось. Вера деловито складывала в сумку травы. Руки сами находили аир, барбарис, белоус, калину, ежевику… Голова работала с четкостью и быстротой компьютера.

Через двадцать минут она уже забиралась в сани, чтобы ехать на помощь неизвестному умирающему.