Целое лето

— Повезло, значит. Бывало и такое. Хотя… хотя. Давай попробуем логически: что более вероятно: изменить отпечатки пальцев или в восемьдесят лет выглядеть на пятьдесят и дважды ожить, когда должен быть покойником?

Радько посмотрел на него почти затравленно:

— Юлий Егорыч! Я уже всю голову сломал. Ничего не сходится. Разве что это какая-то организованная группа, и в базе отпечатки подменили. Но это всё равно не объясняет, как этот мужик с четырьмя дырками в брюхе ушёл от ОМОНа.

— Видимо, были другие помощники. Кто-то снял его с аппарата, кто-то вывез незаметно… Слушай, а в морге ты смотрел?

— Смотрел, конечно. Хотя…

— Что?

— Спрятать там, конечно, можно… но Муха — наш человек, вы же знаете…

— Давай проверь ещё раз. Ничего нельзя оставлять в тени.

— А волк?

— Что волк?

— Ну, которого вы застрелили. Его фээсбэшники велели в морге заморозить…

— Пусть лежит.

— Я к тому, что эти фээсбэшники запросили случаи нападения волков на людей, и я не знаю…

— Пренебреги. Пиши всё как было, хрена ли. Хоть какой-то толк от них. Контрразведка, мать. Вот пусть среди волков шпионов и ловят.

Артур встретился со знающим человеком в одиннадцать часов в том самом кафе «Эривань-Ахтуба», в котором Алина и Чубака провели свой последний приятный вечер. Кафе принадлежало Артуру, и хотя повар об этом не знал и даже не догадывался, он с одного взгляда (одним глазом из-за занавески) понял, что к этому заказу надо отнестись по-особенному. Поэтому севанская форель с ореховым соусом просто-таки светилась на блюдах, источая тончайший аромат, — а пока гости утоляли первый голод, грпаник томился в духовке, приобретая тот терракотово-гранатовый оттенок, которого не добьётся и лучший художник, поскольку от нетерпения у него будут трястись руки, и он не сможет смешать краски. Это блюдо повар вынес сам, поставил с поклоном и гордо удалился.

— Хорошее место, — сказал гость, отрезая себе кусок бараньей лопатки.

— Прекрасное место, — согласился Артур. — Наведывайтесь.

Раскат грома подтвердил истинность его слов.

Артур разлил остаток вина по бокалам, показал официанту: ещё бутылку. Отрезал ломоть мяса от куска, зачерпнул наполнявший его фарш, добавил пару ложек риса, зелень. Потянул носом, зажмурился. Поднял бокал:

— За мастерство.

Гость дотронулся краем своего бокала до бокала Артура, кивнул:

— За мастерство — и за мастеров.

Они улыбнулись друг другу и выпили. Вино тоже было превосходным.

— Итак, что у нас по делу? — спросил наконец гость, промокая губы салфеткой.

— По делу у нас вот, — и Артур положил ему в руку «жемчужину». Так он пока называл про себя эти странные шарики.

— Любопытно… — сказал гость. — Это не перламутр и вообще не органика. Где вы это взяли?

— Копнули, — сказал Артур.

— Я попробую поцарапать?

— Конечно.

Гость поднёс к «жемчужине» — которая теперь уже точно была не жемчужиной — камень перстня. Легонько провёл острой гранью. Потом — посильнее.

— Очень твёрдый кристалл, — сказал он. — Как минимум девятка по Моосу. И чрезвычайно странная обработка поверхности. Я слышал, что некоторые камни не гранят, а полируют как есть… что называется, стилизуют под античность… сам не видел, правда… но здесь что-то среднее. И потом — идеальная шарообразная форма. Такое впечатление, что обработка была, но грани микроскопические, микронные. Иначе откуда эта игра света?.. Нет, вот так, по общему виду, ничего не могу сказать. Не сапфир, не эльбор… Я могу провести лабораторное исследование. Но… эта вещь может очень дорого стоить…

— Я вам доверяю, — сказал Артур. — Мне действительно интересно. Просто не потеряйте, и всё.

— Пап…

— Да, Глеб. Я еду в больницу. Получил твою записку. Телефон отключился, я это только недавно заметил. Ты как сам?

— Я не знаю. Ты будешь сегодня?

— Собирался. Сейчас узнаю, что с бабушкой, и тогда уже — по обстоятельствам. Слушай, у меня к тебе вопрос.

— Да.

— Ты не находил такой как бы пластмассовый брусок, тёмно-серый, немножко изогнутый, с кнопкой посередине?

— Где?

— Что — где?

— Где не находил?

— Да где угодно. Попадался тебе такой предмет?

Глеб задумался.

— Вроде бы нет, — сказал он. — Во всяком случае, не могу вспомнить. А что?

— Да так… На всякий случай: если увидишь, сразу звони мне, сам не трогай. Штука очень опасная. Понимаешь?

— Не дурак. Позвони мне из больницы, хорошо?

— Роджер.

— Что?

— Это в американском флоте такая формула подтверждения. Понял, будет исполнено — как-то так.

— А-а… Ну ладно, до связи.

Глеб прервал звонок и задумался. Действительно, где же этот чёртов пульт?..

Он встал из-за стола, ещё раз бросил взгляд на разложенные по столешнице снимки — и вдруг с ним случилось что-то такое, чего никогда раньше не было, хотя нет, было, но только во сне. Он даже подумал мельком, что и сейчас спит, но нет, всё было слишком выпукло, слишком твёрдо, угловато, колюче, чтобы быть сном. И всё же…