Целое лето

«Заводская» школа имела номер семь и была раза в два — два с половиной больше, чем «центральная» гимназия. Но гимназистов это никогда не смущало. Хотя соваться за перекрёсток Ватутина и Мира — в сторону Продольной и Тракторной — мало кто из них рисковал в одиночестве или хотя бы в маленькой компании.

Равно как и семёрошным нечего было делать на Пионерской или Звёздной.

Впрочем, девушек этот запрет не касался. Тем более что по каким-то причинам после шестого-седьмого класса многих из них переводили из одной школы в другую. Парней практически не переводили, а девушек — в заметных количествах. Никто не знал, почему.

Так в одном седьмом классе гимназии оказались Стася Алябьева (именно Стася, а не Настя, а уж почему — это одной ей известно) — «коренная гимназистка», практически сирота при живых продвинутых интеллигентных родителях, — и Аня Сильвестрова, полная пролетарка, родители пьют, брата убили… в общем, чернуха. Однако же девочки вдруг вцепились друг в дружку и не отпускали захват до сих пор, и не дай бог было какому-то дураку сказать сальность… Кто-то пробовал, ну и кто вспомнит его имя?

Надо, конечно, сказать спасибо и физруку Валерию Михайловичу, который — кровь из носа — вёл городскую биатлонную секцию. Зимой на лыжах, летом на лыжероллерах. В секцию ходило человек сорок ребят и девушек, и половина из них имели юношеские разряды, человек пять — вторые и третьи взрослые, а Стася с Аней были реальными кэмээсами и вообще надеждой Тугарина, можно сказать, — и если к сочинской Олимпиаде они не успевали по объективным причинам, то на следующей просто обязаны были добыть для родного города золото и серебро. Ну, или два золота… или четыре…

Аня лучше бегала, Стася лучше стреляла. А чего не стрелять, если дома имеется и неплохая пневматика — «мурка» и «диана», и две, в общем-то, нелегальных мелкашки «Би-7», которые Стася, не будучи полной дурой, тщательно таила от друзей и знакомых, полагая, что в этой жизни всё может пригодиться; винтовки когда-то по-тихому заныкал её отец, довольно известный в молодости спортсмен. Единственная, кто знал о их наличии, была Аня — поскольку доставала для них патроны.

Патроны она доставала у Артура.

Артур был другом детства её старшего брата Вити. Очень похоже, что с Артуром у Виктора были какие-то совместные дела в конце «славных девяностых», когда чего только не делалось. Обстоятельства смерти Вити так и остались туманны, его убили то ли менты-оборотни, то ли наркодельцы. Аня полагала, что имел место и какой-то косяк со стороны Артура, потому что такой сильный и длительный комплекс вины не может не иметь за собой косяка. Но ничего доискиваться она не стала — может быть, потому, что в Артура по младости лет влюбилась беспамятно, а он этой любовью не воспользовался, оставшись старшим и мудрым опекуном, братом, хранителем. Кстати, именно он настоял на переходе Ани в гимназию…

Некоторое время третьей у них была Стелла Кибовская, правнучка академика Кибовского; он когда-то руководил проектом глубокой космической разведки, в рамках которого в Тугарине и построили радиотелескоп. После того, как проект накрылся медным тазом, характер академика сильно испортился — испортился до такой степени, что сын его, сам без пяти минут доктор физико-математических наук, так и остался в Тугарине — директором Дома пионеров; было здесь тогда такое гнездо прогресса; хорошим семейным якорем, конечно, стала его жена, главный инженер электросетей, прекрасная женщина; я их обоих хорошо знал. И вот их внучка… ну, внучка, да. Рыжая. С богатой личной жизнью. Какое-то время они походили втроём, три мушкетёрши, однако потом Стелла отдрейфовала в сторону, сохраняя с подругами, впрочем, нормальные отношения. Просто личная жизнь заела, бывает.