Целое лето

Утром на него наткнулась бабка из квартиры напротив. Она пошла за молоком — свеженьким, только с завода. Увидев страшное, бабка не запаниковала, а вернулась домой и деловито вызвала «скорую».

Звали её Виктория Кондратьевна, и на этой скорой она проработала сорок лет фельдшером.

Шабельников не помнил, случалась ли когда в обычно спокойном Тугарине такая ударная ночка. Было в начале девяностых что-то похожее, когда народ опился непонятной палёнки и пошёл проламывать друг дружке головы. Но он тогда ещё служил в армии… точно, это был год накануне увольнения. История даже попала в федеральные новости: четверо убитых, полтора десятка раненых.

И вот сейчас: пьяная поножовщина в пивной — слава богу, все живы, — потом самоубийца, потом несчастный случай со смертельным исходом, теперь жена Карпова вызвала наряд, потому что муж ничего не понимает и весь в кровище… Шабельников выдернул из дому отдыхавших сержантов Мурзенко и Тельпуховского, потому что некому было в лавке остаться, а на Карпова поехал сам с участковым Прониным. Пронин был туповатый, незлой и исполнительный, но явно кто-то ворожил против него: как только подходило время для повышения, с ним случался какой-то казус, и начальство не столько из вредности, сколько из осторожности повышение откладывало. Так он и ходил в лейтенантах.

Шабельников, исходя из крика супружницы Карповой по телефону, предполагал, что увидит небывалый разгром и самого Алексея верхом на куче обломков. Но нет, никакого разгрома не было. Из всего беспорядка наличествовала только сорванная люстра. Карпов сидел на табуретке посреди комнаты под крюком в потолке и внимательно рассматривал кусок репшнура. Он весь, с ног до головы, был в запёкшейся крови. И без малейшего сопротивления дал себя увести.

По дороге в больницу на освидетельствование Шабельников подумал с неожиданным испугом, что оба жмурика — и «парашютист», и утопленник — были без левой руки, и вот Карпов — тоже. Повеяло каким-то мистическим ужасом.

Ворчащая заспанная лаборантка взяла кровь у Карпова, взяла соскоб с его одежды — и через полчаса вернулась с известием, что кровь разной группы.

— Это не может быть кровь животного? — спросил Шабельников.

— За кого вы меня принимаете? — обиделась лаборантка.

За мышь белую лабораторную, подумал Шабельников.

Они выходили из приёмного покоя — Шабельников впереди, за ним переступающий, как робот, безучастный Карпов, звенящий цепью и наручниками, и Пронин замыкающий, — когда из подъехавшей «скорой» выгрузили на каталку носилки с мужчиной в камуфляже и с замотанной бинтами головой — оставалась только прорезь для одного глаза. Левая рука была зашинирована.

— Что у вас тут? — спросил Шабельников фельдшерицу Галю; когда-то давно у него с ней намечался авантюрный роман, но, как это часто случается в наших широтах с романами, всё закончилось не очень смешным анекдотом. Впрочем, приятельствовать они не перестали.

— Тут, Юлик, что-то серьёзное. Челюсть точно вдрабадан и как бы не обе, ещё плечо, ещё рёбра…

— И где ж его так?

— Где — не знаю, а подобрали у квартиры, которую он снимал. В одном доме с Викторией Кондратьевной. Она нас и вызвала.

Мимо каталки как раз проходил Карпов, и тут пострадавший, утробно завыв, попытался отползти от него. Галя с Шабельниковым едва успели его подхватить.

— Интересно, — сказал Шабельников, глядя вслед Карпову. — Галь, по дружбе: когда у него кровь возьмут, позвони мне, скажи, какая группа.

— Сделаю. Что, лом сегодня?

— Хуже, чем лом.

— Трещина, говорят, на солнце. Такая трещина, что больше всей Земли нашей.

— Может, и трещина…

Попытка допросить Карпова не дала ничего. Ноль. Он сидел безучастный, вопросы явно понимал, но отвечать не желал. Шабельников отвёл его в камеру и сказал вернувшемуся с молокозавода Радько:

— Поехали вскрывать квартиру.

— Без ордера?

— Саныч задним числом подпишет. А сейчас — оперативная необходимость. Бери отмычки и болгарку.

Болгарка не понадобилась. Радько неплохо умел справляться с замками.

— Вот же ж… — только и смог сказать Шабельников, увидев внутренность странной квартиры.

Позвонила Галя. Группа крови «Неизвестного № 5» не совпадала ни с кровью Карпова (что естественно), ни с кровью на одежде Карпова.

— Ну да, — сказал сам себе Шабельников. — Где-то должен быть второй…

В комнате были заправленный с армейской тщательностью диван — и так же аккуратно заправленный надувной матрац на полу.