Цена

Эстер. Ах, вот как! Действительно, здесь, в этой комнате надо говорить серьезно. На твоем месте я бы помолчала! Вся эта мебель без толку пылилась и гнила здесь только потому, что ты, видишь ли, годами не мог заставить себя поговорить по телефону с собственным братом! Да с тобой всю жизнь будешь чувствовать себя несовершеннолетней! Именно это со мной и произошло!

Виктор(задетый). Ну что ж! Делай, как знаешь.

Эстер(не может сразу уйти). Где у тебя квитанция? Я заберу по дороге твой костюм.

Виктор(достает квитанцию, отдает ей. Холодно). Это сразу за углом па Седьмой авеню. Адрес на квитанции. (Отходит в сторону).

Эстер. Я скоро вернусь.

Виктор. Делай, как хочешь, малыш. Я не против. (Отодвигает стул, становится на колени и выволакивает из груды вещей остов огромного старого радиоприемника.)

Эстер. Что это?

Виктор. Один из первых собранных мною приемников! Mamma mia[1], ты только посмотри на эти лампы!

Эстер(пробуя смягчить возникшее между ними напряжение). Это по нему ты поймал Токио?

Виктор. Ага, то самое чудище!

Эстер. Может, возьмешь его себе?

Виктор. А какой от него прок?

Эстер. По-моему, ты говорил, что у вас тут была лаборатория. Или я что-то перепутала?

Виктор. Была. Я ее ликвидировал, когда мы перебрались сюда с отцом. У Уолтера — по той стене, у меня — по этой. Мы тут такие штуки собирали! Малыш, скажу тебе как па духу: со мной происходит что-то непонятное. Я знаю все «почему» и знаю все «зачем», но это ни к чему не приводит в итоге. Странно, правда? А про то, что я когда-то делал здесь, я совсем забыл! А мы, бывало, работали здесь ночи напролет и часто под музыку. Мать часами играла внизу, в библиотеке. Как мы могли слышать эту музыку, непонятно, потому что звук у арфы тихий. Он проникал сквозь потолок, не знаю как, но проникал.

Эстер. Ты очень хороший. Правда, Вик. (Хочет подойти к нему, но он переводит взгляд на часы, и это ее останавливает.)

Виктор. Надо позвонить другому скупщику. Пошли отсюда. Получим мой костюм и попробуем быть миллионерами!

Эстер. Вик, ты меня не так понял, я не хотела…

Виктор. Ладно, все в порядке. Погоди. (Берет рапиру и маску.) Припрячу их, пока кто-нибудь не унес.

Эстер. А ты сейчас мог бы с кем-нибудь сразиться?

Виктор. Нет, для этого надо быть в форме.

Эстер. Покажи! Я никогда не видела, как ты фехтуешь!

Виктор. Хорошо, подожди минутку. (Он вынимает револьвер, кладет его на столик рядом с большим креслом и становится в позицию.) Эстер. Может, снова займешься этим?

Виктор(поигрывая кончиком рапиры). Это отличная рапира. Смотри— как живая! Я с нею выиграл у всего Принстона. (Устало смеется и, тяжело стуча сапогами, делает несколько выпадов. Останавливается, уперев наконечник в живот жене.)

Эстер(отпрянув, когда наконечник уперся ей в живот). Боже! Вик! Виктор. Что?

Эстер. Как у тебя красиво получается!

Он смеется, удивленный и немного смущенный, потом оба разом поворачиваются к двери: оттуда слышен долгий громкий кашель. Кашель усиливается, и…

Входит Грегори Соломон. Ему около девяноста, но спина у него прямая. Он еще сумел сохранить былую солидность и к старости так научился опираться на палку, что он выглядит скорее атрибутом уверенности, чем слабости.