Цена

- Теперь я понимаю вашу щедрость, пан Тарловский… Вот только я не уверен, будто бы то, что вы сами желаете платить за четырех арестантов, склонит ваших гостей к выполнению требований гестапо…

- Вы не ответили на мой вопрос!

- Простите, какой вопрос?

- Кого я еще должен пригласить?

- Ксендза Гаврилко, тут никаких сомнений.

- А еще кого?

Бартницкий склоил голову и какое-то время копался в мыслях.

- Доктора Хануша…

- Кто такой?

- Заместитель директора больницы, профессора Стасинки, которого арестовали.

- Еще кого?

- Директора кинотеатра, Кортоня…

- Это тот довоенный директор театра, эндек[7]?

- Да… Ну и аптекаря Бруся… Ага, обязательно пана Мертеля, заместителя директора сельскохозяйственной школы, ведь директора тоже арестовали… И, наверное, редактора Клоса, главного из довоенного "Курьера"…

- Так он еще живой?

- Живой, пан граф, и даже неплохо живет, хотя сейчас многие живут так, словно бы и не живут… такие уж времена… На вашем месте, я бы пригласил еще и старшего сержанта Годлевского, из синей полиции[8].

- Зачем?

- Уверенности у меня нет, но он, кажется, с лесными путается, пан граф. Во всяком случае, человек это порядочный, уже нескольких спас.

- Ладно, хватит, именно столько стульев здесь и стоит. Приглашу их на шесть. Вопрос, все ли придут?..

- Без опасений, господин граф!

- Почему вы так уверены?

- Простите, но я знаю людей… Никто не откажет, поскольку приглашение к вам - это честь, отличие. Так что собрать их здесь будет легко, зато чуточку труднее будет их убедить, когда узнают, чего вы от них ожидаете.

- Я приглашу их, не говоря, чего от них ожидаю. Они будут знать лишь то, что я хочу говорить об арестованных. И среди приглашенных будут... как минимум, двое, которые меня поддержат.

- Догадываюсь, пан граф, что первый - это адвокат Кржижановский, ведь это ваш коллега по Легионам[9]. А кто второй?

- Увидите вечером.

Ювелир приподнялся, как бы желая встать.

- Простите, господин граф, не понял… Я тоже должен буду прийти?

- Я вас приглашаю.

- Ведь я уже отказал!

- Прошу вас передумать, пан Бартницкий. Неужто вы желаете отказаться от такого отличия?

- Я не приду, господин граф! На меня прошу не рассчитывать!

- Пан Бартницкий…

- Не может быть и речи! Не может быть и речи, пан граф! Я же сказал, что не желаю принимать во всем этом участия!

- И это означает, что вы не хотите провести наиболее выгодное дело за всю свою жизнь валютчика, пан Бартницкий! Разве когда-нибудь вам предлагали такое количество столь старинных и столь ценных украшений, причем, по цене, которую вы сами назначаете? Да еще без какой-либо торговли со стороны продавца?

У Бартницкого лоб покрыли капельки пота, которые начали стекать по вискам.

- Господин граф, я всегда плачу хорошую цену, ведь я же солидный купец, а не еврей какой-нибудь!

- А я не дурак, так что уж не надо этих слов!

Оба замолчали. Тарловский скрывал нервы, Бартницкий - нет; ему пришлось стиснуть пальцы на коленях, чтобы ладони перестали трястись.

- Можно попросить сигарету? - спросил он.

- У меня тут только легкие, но если надо, я позову слугу…

- Пускай будет легкая, пан граф, тоже никотин.

Он сразу же подавился дымом.

- И часто вы курите, пан Бартницкий?

- Вообще не курю. Это первая, более, чем за десять лет.

- Понимаю. Не затягивайтесь сильно, а лучше - вообще не затягивайтесь. А когда уже успокоитесь, скажите: вы хотите это взять или же отказываетесь от сделки?

- Очень хочу, господин граф, только мне не хочется становиться участником дискуссии о том, кого из заложников…

Тарловский прервал его резким жестом и столь же резкими словами:

- Только не будьте идиотом! Покупая эти украшения и монеты, вы уже примете во всем этом участие! Так, пан Бартницкий! Я специально сообщил вам, чего требует Мюллер, чтобы у вас имелось полное сознание, в чем вы принимаете участие. И если бы потом кто-то спрашивал - подтвержу, что вы прекрасно знали, в какую сделку вы вступаете. Не задумаюсь ни на секунду!

- Но, одно дело купить эти вещи от вас, даже зная, ради какой цели вы их продаете, а совсем другое - быть членом этого трибунала, который вы желаете собрать сегодня вечером, пан граф!

Тарловский раздраженно глянул на него, поскольку все это сопротивление считал, скорее, фарсом, доброй миной при плохой игре, чем реакцией, вызванной страхом.

- Можете и не приходить. Придете вы или нет - дело ваше. Но не приходя - вы увеличиваете вероятность потерять сделку, которая случается раз в жизни…

Бартницкий молчал, уже не оппонируя, что усилило оптимизм графа и окрылило его риторику.

- Вы не только должны усесться за этим столом среди моих гостей, пан Бартницкий, но вы должны это сделать активно, очень активно.

- Активно?...

- Еще как активно! Вы должны рвать горло в пользу обмена арестованных, поскольку, если это предложение не пройдет, то есть, если за него не проголосуют, тогда все дело пойдет псу под хвост, и мне уже не нужно будет продавать родовые драгоценности за копейки!

- Но, пан граф, я же…