Цена бессмертия

Десять метров. Это хорошее расстояние. Я находился на достаточном удалении от Рута, чтобы Торнадо мог отсечь меня огнем от кибера. И в то же время — не настолько далеко, чтобы вызвать какие–либо подозрения.

Действительно, кибер не имел ничего против моей позиции и спокойно смотрел на свою жертву, поигрывая бластером. Я тихо порадовался. Меня теперь волновал вопрос: где встанут девушки?

Глэдис и Лотта вошли в помещение и встали по обе стороны от меня, на расстоянии вытянутой руки.

Отлично! Если такая диспозиция сохранится, то можно будет вызывать Торнадо…

Рут продолжал играть со мной.

— Вот, смотри, — он кивнул на пару грязных матрацев возле стены, — на чем спали девочки все три ночи, что мы провели здесь. По твоей вине, между прочим! — Он вытянул в мою сторону черный металлический палец. — В Империи Корсаров они имели по отдельной постели. Да! Ну что ж, — он обвел взглядом склад, — моей жене и твоей подруге было не очень уютно, но, знаешь, мы найдем место получше. Все равно уже завтра придется отсюда съехать. Не очень–то приятно, когда вокруг тебя валяются ошметки плоти, на полу — лужи крови… А? — Он захохотал, не сводя с меня глазков видеокамер.

— Иди ты к черту, — сказал я. — Делай со мной что хочешь. Но отпусти их. Мы же договаривались.

Пора было включать генератор, но я никак не мог найти повод запустить руку в карман брюк. Это движение, несомненно, вызвало бы у Рута подозрение: «У тебя, Рочерс, что, блохи там завелись? Ну–ка, Глэдис, пошарь в кармане у своего дружка, мне и Лотте как–то не пристало!»

— Ну да! — закричал он. — Договаривались! Но ведь мы обговаривали только освобождение Глэдис, да и то лишь в том случае, если ты придешь ко мне добровольно! Но теперь это и неважно! Ты спроси сам у своей девочки: пойдет она домой или нет!

— Ты запудрил ей и Лотте мозги, обеим, — сказал я, проклиная себя за то, что не положил вместе с генератором и антигравитатором пачку сигарет. Под предлогом закуривания можно было бы залезть в карман. — Я не знаю, как ты это сделал, но они находятся под твоим контролем.

В ответ раздалось ржание металлического мерина.

— Как я это сделал, Рочерс? Хочешь знать? Ладно! — Он вдруг скомандовал: — Лотта, дай ему по мозгам!

И в тот же миг Лотта сделала ко мне быстрый шаг и ударила рукоятью пистолета по голове. Это было настолько неожиданно, что я даже не успел поднять руку для защиты. Удар оглушил меня, я покачнулся, и меня повело в сторону.

— А теперь ты, Глэдис! — сквозь шум в ушах услышал я голос Рута.

Моя любовь ударила меня в висок. Я еще успел почувствовать холодное прикосновение металла к коже головы и тут же потерял сознание.

В чувство меня привели хлесткие удары по щекам. Я открыл глаза: надо мной нависло бесстрастное красивое лицо Шарлотты Ньюмен. Она разогнулась и спокойно сказала:

— Пришел в себя.

— Ага! — весело отреагировал Рут. — Значит, может воспринимать последние известия! Так слушай, Рочерс! Ты видел, с каким удовольствием девочки выполняют мои указания? И ты понял, что им наплевать, как ты себя чувствуешь? То–то! И это не гипноз, не спецпрепараты! Просто, Рочерс, твои подруги уже не те! Еще на Рамзесе–2 у меня была уйма времени для того, чтобы заняться ими всерьез. Почти сутки! И знаешь, что я сделал? Я вживил им в мозг несколько деталек, Рочерс!

Он как будто ударил меня. В голове оглушительно загудело.

— Ты врешь! — прохрипел я, пытаясь встать.

— Ты удивлен? Но разве ты забыл, что я нейрофизиолог? Забыл, а это так! И, между прочим, я о–очень неплохой практик!

Лотта ударом ноги в грудь опрокинула меня на пол.

Но это не произвело на меня никакого впечатления. Я был полностью поглощен другим. Я не мог вместить в себя то, что услышал от Рута. Пытался и не мог. Мне нужно было принять это, чтобы жить с этим дальше, действовать, и действовать адекватно… Я пытался, а боль, невозможная по силе боль, выталкивала это из меня, не давала воспринять в полной мере. И поэтому я приподнялся на локте и в отчаянии опять выкрикнул:

— Ты врешь!

— Они ма–аленькие, — рокотал Рут, не обращая на мои крики внимания, — ма–аленькие, Рочерс, но их много! В основном это, конечно, чипы. Ну, еще голографический микродиск, он — самый большой из всех деталек. Сам понимаешь, терабайтную программку в память чипа не запихнешь! Ты уже понял, а? Понял? — Он сделал ко мне пару шагов и наклонился, слегка повернув голову, глядя на меня.

А я задыхался — не от полученных травм, а от того, что только что услышал.

Я резко повернул голову и посмотрел на Глэдис. Она не удостоила меня взглядом, отвернулась. Ее волнистые волосы спадали на плечи, обрамляли милые черты… Волосы… Волосок к волоску…

— Ты врешь! — прохрипел я с ненавистью и надеждой. — Ты все врешь! При операциях такого рода пациентам обривают головы наголо! Ты врешь!

Как я боялся, что он заговорит снова, опровергнет мои слова! Но в тот день мне было дано пройти через этот страх и испытать то, чего я боялся.