Цена бумажной морали (СИ)

Рудольф Бейкер поднял глаза на пациентку, замечая ее робость и стеснение.

— Вы присаживайтесь, — указал мужчина на стул напротив. — В идеале после осмотра Вам бы полежать.

Сазерленд покорно присела на стул, все так же играя свою роль.

— Как общее самочувствие?

— Неплохо, — кротко ответила она. — Спасибо.

— Есть жалобы?

Рыжеволосая немного подумала и решила рискнуть. Она подняла блестящие от влаги глаза, что, как правило, обезоруживали любого.

— Мне очень больно от уколов, — тихонько жаловалась она врачу.

Эми надеялась на жалость с его стороны к ее скромной персоне. Без косметики, в больничной одежде и с собранными волосами, девушка выглядела по детски и отчужденно.

На секунду в его глазах, что обрамляли глубокие возрастные морщины, она увидела сострадание. Но Бейкер поправил очки, прервав их взгляд.

Он и правда почувствовал некую эмпатию по отношению к ней. И Сазерленд решила не упускать эту связь.

— Они такие холодные, — плаксиво продолжала она. — И пугают нас.

На последних словах, близняшка положила руку на живот, демонстрируя «нас».

Эмили и правда беспокоилась о ребенке, но сейчас ей нужна была его помощь.

— Я поговорю с Вашим психиатром, — облизнул пересохшие губы доктор, не смея на нее смотреть. — Попробуем заменить инъекции на капли или таблетки.

— Спасибо, — душевно благодарили его Эми.

Девушка положила пальцы на его руку, в которой была ручка. Из-за этого жеста его рука немного дрогнула, сделав помарку в записях и небольшой сбой в мыслях.

Зеленые глаза пациентки тускло светились добром, что кольнули сердце в груди.

Выходя из кабинета под сопровождением медсестры, Эми столкнулась с Мией, которую вела другая медсестра на осмотр.

Девушки встретились взглядами. Знакомая была взволнована, ее глаза бегали, а лицо было бледным. Беспокойство передалось и Эмили. Им не дано было поговорить, поэтому Сазерленд надеялась на встречу в саду.

Задав направление шага в противоположную от комнаты сторону, близняшка была остановлена сопровождающей:

— Эмили, Вы куда? Вам в другую сторону.

— Я хотела пойти в столовую, — тихонько ответила Сазерленд.

— Вы голодны? Еще не время приема пищи.

— Нет, — невинно улыбнулась она, придерживаясь образа. — Я хотела взять немного хлеба и покормить птиц.

— Проводите мисс Сазерленд по ее просьбе, — указал психиатр, следовавший за Мией в кабинет гинеколога.

Неся хлеб в руках, девушка рассматривала ветки деревьев за окном. Почки уже распустились и теперь на их месте были молоденькие зеленые листочки. Это вызвало искреннюю улыбку на ее губах.

Медсестра открыла дверь в ее комнату, пропуская пациентку вперед, согласно уставу.

Войдя в большую и просторную спальную, губы девушки вернулись в привычное состояние, а глаза недовольно закатились вверх.

У кровати стоял Райли, рассматривая рисунки в ее блокноте, что был забыт на прикроватной тумбочке.

— Здравствуй милая, — приветствовал мужчина сестру.

Безупречный костюм, дворянская осанка, расправленные плечи и собранные в пучок волосы. Близнец выглядел как всегда на миллион.

«Катись в пекло» подумала Эми.

— Здравствуй, — тихонько ответила сестра.

Эмили доигрывала роль до конца. Подавляя в себе желание схватить вазу со стола и разбить об его голову, рыжеволосая возвращала саму себя в то состояние, в котором пребывала на осмотре у врача.

В больничной пижаме, скромная и тихая, близняшка сильно отличалась от такого похожего на нее брата. Это и придавало ей уверенности в своей актерской игре.

— Я принес тебе пионы, — пытался завести диалог Сазерленд. — Как ты любишь.

— Красивые, — кротко ответила она.

Эмили старалась вести себя как пациентка, которой «пошло на пользу лечение».

Она игнорировала его появление, цветы, момент когда он листал ее блокнот.

Девушка открыла небольшую часть окна, что служила для проветривания. Большое окно в ее комнате было наглухо закрыто, чтоб пациент не мог через него вылезти на парапет. Разрешено было открывать лишь маленькое окошко.

Рыжеволосая ломала куски хлеба на крошки, смотря в одну точку. Частички хлеба сыпались на ее рубашку, на пол. Эмили несла в ладошках угощение для пернатых, просовывая руки по очереди в окошко.

Вся ситуация была для Райли неловкой и странной. Эмили была не похожа на себя, что вместо удовлетворения приносило лишь смятение и страх.

— Как ты себя чувствуешь? — задал он вопрос который правда его интересовал, но мужчина знал с чего начать разговор.

— Ничего не болит, — ответила сестра, даже не глядя на него.

Девушка увлеченно расправляла пальцем крошки на подоконнике снаружи.

— Смотрю ты рисуешь, — указал он на блокнот.

Эмили рисовала от скуки. Девушка переносила на листы блокнота все, что ее окружало. Там был и интерьер ее комнаты, величественные коридоры больницы, лица пациентов и персонала, цветы в саду, автомобили, что приезжали сюда.

Это были красивые, но бездушные рисунки. Близняшка рисовала просто, чтоб не забыть технику и заполнить свободное время. Девушка понимала, что рисовать те лица, что ей хочется попросту нельзя.