Цена добра

– Учишься ты очень хорошо, но нужно быть общительнее, раскованнее.

– У меня своя программа жизни! – ответил он, прервав учительницу.

– Может быть, эта программа и нам пригодится? – улыбнулась учительница. – Покажи, что ты так увлеченно читаешь.

– Пожалуйста, секретов нет!

– «Анна Каренина»? – удивилась Патимат.

– Да, я уже и «Войну и мир» прочитал, – спокойно ответил он.

– И что же ты понял из этих книг?

– Что не понимаю, я не читаю!

Диалог их длился долго, в результате Саид обещал на следующем внеклассном чтении рассказать о Льве Толстом и его книгах.

В тот день в мое сердце упало золотое зернышко. Я стала просить у Саида на несколько дней «Анну Каренину». Он согласился, но предупредил: «Листья не сгибать и никаких меток карандашом не делать». И в первый раз в тот день я увидела такую ироническую улыбку на его лице, мол: «Что же ты, девчонка, поймешь из этих книг?».

Хотя я не знала русского языка даже на тройку, содержание книги я поняла. Когда Анна Каренина бросилась под поезд, я ревела. Бабушка и мама не понимали, что случилось. Я коротко пересказала содержание книги.

– Вот ненормальная, – кричала бабушка, – плохо, что ли, ей жилось с таким порядочным мужем! Сидела бы около своего мужа и ласкала бы сына.

– Любовь женщину делает сумасшедшей, нельзя ее обвинять, и любовь дается от Аллаха, – вздохнула моя мама.

Я вернула Саиду книгу на день раньше, чем обещала. Ему очень понравилось, что я обвернула книгу в газету.

– Теперь я хочу прочитать «Войну и мир», – попросила я.

– Это тебе еще рано, я тебе что-нибудь другое подберу, – обещал Саид.

– Я хочу читать только то, что написал Толстой!

– Будет тебе Толстой!

Хотя по школьной программе не изучали творчество Толстого, я в десятом классе прочитала «Войну и мир». Конечно, я многого не понимала, но патриотизм и дух русского человека, его мужество входили в меня каким-то светом, поражали героизм, единство в борьбе с врагом. А позже я поняла самое главное – что все это мне давно знакомо, что я видела воочию многих Болконских – они у нас в каждом ауле. Когда французы ворвались к ним, стреляя во врагов и идя на верную смерть, Болконский (отец) кричал: «Это мой дом!» Разве один раз мы слышали эти слова от Гаджидады, Омардады и многих старожилов маленьких аулов, когда они рассказывали о героях? Нет, мы их слышали много раз.

Когда в Литературном институте мне достался билет, в котором стоял вопрос о патриотизме в романе Льва Толстого «Война и мир», я подытожила свой ответ выводом: в каждом ауле, в каждом уголке нашей Родины есть Болконские. И гений Лев Толстой собрал из сердец и душ таких людей искорки и зажег пожар, который веками будет гореть, алеть для поколений, воспитывая новых и новых патриотов, которые скажут: «Это мой дом, и никому не позволено врываться в него». В конце своего ответа я добавила: «Как точно выразился швейцарский писатель Анри-Фредерик Амьель: «Делать легко то, что для других трудно, – это талант; делать то, что для таланта невозможно, – это гений».

Профессор был покорен моим ответом и почему-то записал имена наших (аульских) «Болконских». Я же всю жизнь осталась верной и преданной Льву Толстому. Потому как он и из моего сердца взял искорку, чтобы зажечь пожар патриотизма, научил меня же по-настоящему, с болью, свято любить свой дом и Родину. Он, Лев Толстой, увидел и в моем крохотном сердце искорку, которая выражается словами: «Это мой дом».

И пусть, распавшись, искры те
Сквозь гущу сумрака глухого
Верны заветной высоте,
В единый свет сольются снова.

Лампа, зажженная на ветру

Сперва очаг, как выколотый глаз,
Зиял холодной чернотой, И мама
У очага стояла, наклоняясь,
И о колено кизяки ломала.
Стояла рядом с красным угольком,
Живой и яркой искоркою взятой
Из очага соседского и ватой
Обложенной заботливо кругом.

Фазу Алиева

«Огонь не гаснет оттого, что от него зажгут другой».

Лукиан

1

Сухбат уже перевалило за семьдесят, но ни один человек, не знающий ее возраст, не дал бы ей больше пятидесяти. Она была худая, словно высушенная. Все время бывала в постоянном движении, везде находила себе дело. В семье она оставалась старшей. Благодаря ее трудолюбивым рукам дом блестел, царил аромат чистоты, каждая вещь лежала на своем месте. Жила она с разведенной дочерью, у которой было двое сыновей. Оба ее внука – Магомед и Сайгид – утром, вставая, обращались к Сухбат:

– Баба, что нам сегодня делать?

– Найдется работа всем, вставайте! – отвечала Сухбат.

Дочка Сухбат – Симисхан работала на почте. После развода с мужем она целиком отдавалась работе, беря на себя почти все обязанности почтового работника.