Цена империи. Чистилище

Говорят, в таких местах, как это, слышен стон народный, ну, это преувеличение, но место сие было нездоровым, тут добывали себе на еду тяжким трудом или воровством да разбоем. Тут можно было найти все, что невозможно было найти в лощеном столичном граде. Любой товар на любой вкус, кроме самого изысканного. Сюда шли за запретным. И чаще всего находили его: в тех же трактирах. Человек, который, прихрамывая, топал в сторону сего заведения общепита, был невысокого роста, коренаст и одет бедно, хотя и не в рванье. Шапка-ушанка да видавший виды тулуп, да валенки – так одевались возчики, вот только этот человек никакого отношения к извозу не имел. Знали его тут, а как не знать – Гунявый, фигура в этих местах примелькавшаяся. Большие кулаки, сбитые в кровь, да несколько свежих синяков свидетельствовали о привычном отдыхе мастерового. Подраться он любил, тут уже все знали, что от него можно огрести неприятностей, а вот денег – нет. Сей мужичок шабашил где-то невдалеке от столицы, изредка приезжая сюда пожить недельку-другую да спустить небольшую заработанную деньгу. На вид ему было под пятьдесят, на круглом широком лице выделялись густые кудрявые седые бакенбарды, а сама физиономия казалась плохо выбритой. Он шел к харчевне, которую держал Федор Васильев, коя располагалась недалеко от железнодорожного вокзала и была довольно хорошо посещаемым заведением. При этом качество еды и цены были вполне божескими, и сие заведение посещала самая различная публика, вплоть до разорившихся дворян.

«Гунявый, опять подрался?» – неодобрительно встретил жильца вышибала Кузьма, он на себе испытал крепость кулаков постояльца, так что знал, что с ним связываться не стоит. Хромой постоялец увидел хозяина харчевни, Федора, крупного мужчину с избитым оспинами лицом, подошел к нему и буркнул: «Деньга закончилась. Съеду я. Совсем съеду». После этого поднялся по лесенке в каморку на втором этаже, служившей ему пристанищем эти несколько дней. Лестница безбожно скрипела, а вот петли двери в комнатку были хорошо смазаны. Гунявый сел на табурет, безвольно опустив руки, которые тряслись. Он слишком устал за эти сутки. Слишком устал и перенервничал. На столе был графинчик водки, наполовину опустошенный, да краюха черствого черного хлеба. Необходимая маскировка. Сейчас это было как нельзя кстати, постоялец набулькал себе половину стакана и выпил залпом, почти не почувствовав вкуса, только обжигающее действие горючего напитка. У Васильева водка для постояльцев всегда была крепкой и отменного качества. Особенно для этого постояльца. Кроме обычного дела: питейного, кормежки и содержания постояльцев, имел Федор Васильев грешок: приторговывал краденым. Впрочем, был достаточно осторожен и приобретал ценные вещи только у проверенных мазуриков. Но вот однажды он совершил серьезную ошибку: приютил беглого солдата Якова Григорьева, который назвался Иваном Ивановичем Соловьевым, чей паспорт ему удалось найти и подделать, а вот трактирщик дважды подтверждал личность Соловьева, что стало для него большими неприятностями. Вот только выручил его из неприятностей некий жандарм, который в ответ попросил оказать ему услугу. Они договорились на том, что Васильев будет продолжать аккуратно скупать краденые вещи, а у жандармского офицера появилась конспиративная каморка, имеющая ряд удобств для той же, будь она неладна, конспирации.

Сергей Николаевич Мезенцов начал неторопливо снимать парик, отклеивать надоевшие до чертиков бакенбарды. Чуть успокоился. Он не был сыном Николая Владимировича, шефа жандармов. Род Мезенцовых большой и влиятельный. Из минских Мезенцовых происходил Сергей Николаевич. Он получил отличное образование: Полоцкий кадетский корпус, Павловское военное училище. В 1871 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду (дополнительный набор). В это время молодого подающего надежды военного заметили. Двадцатичетырехлетний штабс-капитан привлек внимание только что произведенного в генерал-адъютанты дальнего родственника не только своим живым умом и способностями к аналитической работе, но и своей фамилией. Ему показалось забавным сделать своим конфидентом своего же «родича». Выполняя тайные поручения Николая Владимировича, Сергей все больше вовлекался в сферу тайной войны, опасную и требующую особенной осторожности. Однажды флигель-адъютант государя, генерал-майор Мезенцов пригласил к себе своего доверенного офицера.

– У меня к вам предложение, Сергей Николаевич (наедине они общались по имени-отчеству, без титулов). Скажу так, приняв его, вы не слишком подниметесь в чинах и не станете широко известным публике и в свете. Ваша карьера не будет столь блестящей, как могла бы. Но вы сделаете то, что крайне необходимо для империи. Это поручение опасно. Смертельно опасно. Подумайте хорошо. Ни званий, ни наград оно вам не принесет. Вы будете иметь серьезные полномочия, но и знать о них будет очень небольшой круг лиц. О сути я смогу сказать вам, когда вы примете предложение. Нет – и эта встреча у нас будет последней.