Цена моих грез

– Ну, привет, супергерой, – протянул ладонь с длинными красивыми пальцами. Мелькнула мысль о том, играет ли он на пианино, но я, ужаснувшись, уничтожила ее еще в зародыше, как уничтожают даже намек на вирус. Так и он вирус. В моей жизни. И его появление я не сумела предотвратить, так что в поисках лечебной сыворотки.

Тогда я еще не знала, что сыворотка эта волшебная – огонь, сжигающий все на своем пути…

– Привет, – мой мальчик пожимает правой ладошкой, которую я выпустила из своих пальцев, – дядя Паша.

– Ничего себе захват! – корчит рожу побежденного бойца Павел. – Настоящий мужской, парень.

И Данька заливисто рассмеялся, смущенный комплиментом. Я тоже улыбнулась, но только кончиками губ. Не хотела я пускать зверя в свое сердце, а получилось так, что он сейчас с сердцем общий язык нашел. А грозился в самом начале нашего знакомство когтями его изорвать. Отдать чужим.

ГЛАВА 14. ПАВЕЛ. У НИХ НАДЕЖДЫ МНОГО, А У МЕНЯ ЕЕ ОТОБРАЛИ И СОЖГЛИ

Постарайся убить меня первым выстрелом, потому что второго у тебя уже не будет.

(с) Лорел Гамильтон

Меня никто и никогда не называл “дядей Пашей”. Черт возьми, да я детей в принципе почти не видел с того момента, как вырос! Тем более, не разговаривал с ними. И вот если я вышел из машины за ней, то надо бы познакомиться, а не истуканом стоять. Надо рот открыть, а я не могу – слова отобрали, как и мою единственную машинку, чтобы сломать и разбить на части. Смотрю и вспоминаю маленького себя, который сиротой был при живой матери. Отражение меня передо мной, только в новой и опрятной одежде и с глазами цвета осени. Почти отражение, потому что именно этому взрослому мальчику везет. У него есть та, которой у меня никогда не будет. А таких взрослых было тысячи, впереди еще миллионы.

– Поедешь с нами гулять? – вопрос вырвался внезапно, но вырвавшихся на свободу птиц уже не поймаешь. Не сунешь в клетку и не прикажешь забыть про их свободу.

– Тетя Галя не разрешит, – появившийся в его глазах огонек надежды быстро тухнет, как будто свечку зажгли в ливень.

– И я думаю, что… – в разговор вклинилась молчавшая до этого Снежинка. Ей не нравится, что я с ее Даней. Она ревнует его ко мне. Она не хочет отдавать мне в руки свою слабость.

– Я с ней поговорю, – непреклонно ответил ей, посмотрев в ее глаза. Они у нее сейчас блестели утренней росой.

– Да–а? – мальчишка от радости несколько раз подпрыгнул. – Хочу–хочу гуля–а–а–ать! Мамочка, ты слышала? На улицу пойдем! Мамочка…

Он так трогательно к ее ногам прижимается, а она гладит его ручки с приклеенной к губам улыбкой.

– Я думаю, что не стоит отрывать от дел… – начала было Снежинка, но я ее одним взглядом заставил остановиться. Она поджала губы, но, едва на нее Даниил поднял глаза, улыбнулась, но на этот раз очень ласково и… И так, как мне мама улыбалась совсем давно, когда еще отец был жив, и у меня еще была семья.

– Даня уже одет? Или ты его переоденешь? – спросил на всякий случай.

– Одет, – кивнула Дарья.

– Отлично. Подождите меня в машине, я сейчас буду.

Снежинка еще один настороженный взгляд бросила на меня, потом на детей за оградой, которые на нас заинтересованно смотрели, и только потом увела мальчика. Он ей что–то начал шептать.

А я, достав телефон, набрал директрису приюта. Та ответила очень быстро. У нас с ней уже был серьезный разговор, так что она сразу же согласилась отпустить Даню на пару часов. И заверила, что за ним очень хорошо ухаживают, и она, Галина Дмитриевна, будет по нему скучать, когда мы его заберем. Холодно отблагодарив, отключился и пошел к машине, чувствуя затылком десятки детских глаз, которые на меня смотрели с надеждой. Захотелось у них хоть чуть–чуть ее попросить. У них надежды много, а у меня ее отобрали и сожгли.

Не знаю, зачем я это делаю. Вожусь с Дашей, а теперь и с ее племянником. Понятия не имею, но мне чертовски нравится вгрызаться в эту иллюзию правды. Будто бы все серьезно, а не понарошку. Будто бы все добровольно, а не через сети фраз.

В салоне пахнет ее малиной и разнотравьем детского счастья. И мне на миг приходит мысль, что, если бы я был ребенком, я был бы счастлив. Однозначно. Потому что чем взрослее мы становимся, тем больше нам нужно. Вот и я хочу почти недостижимого: счастья, пускай и обгрызанное, с подпаленными краями, но выстраданное и теплое.

– Куда едем, супергерой? – смахнув мысли, будто пыль с полки, сел в авто. Причем рядом со Снежинкой, потому что она собой Даню спрятала, усадив на свое прежнее место – рядом с окном.

– Мамочка? – мальчик вцепился в изящную ладонь Даши и что–то прошептал ей на ухо, от чего у нее на губах улыбка расцвела.

– Конечно, – девочка поправила на Дане шапку с известным лейблом “S”. – А что ты хочешь?

Свое желание высказал Даниил опять почти что шепотом, но я, вырывающий каждый звук в салоне у воздуха, услышал:

– Можно мне какао? И погулять. Так все делают: пьют какао и по парку…