Цена памяти (СИ)

— Мы можем помочь вам, мисс Грейнджер, — звуки всё больше похожи на шипение змеи; они стелятся по полу, подползают к Гермионе, обвивают её, сжимая в обманчиво безопасных путах. — Мы можем простимулировать вашу память.

Она слабо мотает головой, не понимая, что он говорит.

Люциус Малфой встряхивает её, и Гермиона вскрикивает.

— Вам всего лишь нужна мотивация.

Скользкие речи коварны. Гермиона понимает это, когда в бреду слышит приказ Лорда:

— Убей его, Драко.

Похолодев, Гермиона замирает.

Сердце падает.

Нет.

Она переводит безумный взгляд на Малфоя, который ошарашенно застывает. Он смотрит в сторону Волдеморта, но — Гермиона уверена — не встречается с ним глазами.

Она видит, как он бледнеет, напоминая мраморное изваяние.

Воздух вокруг вибрирует от напряжения, повисшая тишина кажется звонкой.

Нет, не может быть, о, Мерлин, нет…

Гермиона понимает, что начинает задыхаться. Делая поверхностные слабые вдохи, она чувствует головокружение. От паники и смятения она на грани гипервентиляции.

Она не знает, убивал ли Драко Малфой кого-нибудь, но не может представить, чтобы этот мальчишка — их ровесник — лишил кого-то жизни. Произнёс заклинание и стёр с лица земли.

Она не верит, что он способен на это.

Будто ощутив её взгляд, Драко вдруг поворачивается и смотрит прямо на Гермиону. Мгновение ей кажется, что она увидит его сомнения, страхи и желания.

Но его глаза пустые.

И очень тёмные из-за расширенных зрачков.

Моргнув, Малфой быстро переводит взгляд выше на своего отца.

— Давай, Драко, — произносит тот со сталью в голосе. — Ты знаешь, что должен сделать. Предатели крови в каком-то смысле даже хуже грязнокровок. Те не выбирают, какими родиться, предатели же осознанно делают свой выбор. И поэтому не заслуживают жизни.

Сердце Гермионы пропускает удар, а потом подпрыгивает и ускоренно бьётся где-то под горлом.

Он говорит про выбор.

В этой ситуации, в этом кошмаре наяву Люциус Малфой убеждает своего сына сделать выбор.

И убить человека.

Судорожный вздох вырывается из её рта, когда Драко отворачивается и неспешно вскидывает палочку. Наконец Гермиона смотрит на Рона.

Он пытается приподняться, чтобы не валяться перед Малфоем на полу. Видно, что каждое движение даётся ему с трудом, но он упрямо вскидывает подбородок.

— У тебя кишка тонка, хорёк, ты трус и всегда им был.

Драко едва заметно вздрагивает.

Беллатриса внезапно издаёт истеричный смешок и, оказавшись вплотную к Рону, запускает руку в его волосы. Её ногти впиваются в кожу головы. Она держит Рона так же, как Люциус держит Гермиону.

Беллатриса легко взмахивает палочкой

— Круцио.

Гермионе кажется, что воздух вокруг Рона сгущается и вибрирует от силы магии и его крика.

— Рон, нет!

Малфой слегка сутулится и немного опускает руку с палочкой. Но заклинание обрывается в тот же момент, и Рон сжимается, прерывисто дыша.

Гермиона хочет ему помочь. Она мечтает о том, чтобы ей в голову пришло чудесное решение и она смогла бы прекратить этот кошмар для них обоих. В этот момент она готова молиться, умолять, готова отказаться от своей магии и даже расстаться с жизнью.

Она готова.

Ради Рона.

Она видит, как он стискивает челюсти и, напрягая шею, медленно поворачивается к ней. Они встречаются взглядами. Сердце Гермионы рвётся в клочья, когда он печально качает головой. Она прикусывает губу, чтобы не закричать.

Не смей.

Даже не думай об этом.

«Ты не веришь, что мы выберемся?» — спросил он у неё тогда. Она должна была соврать. Они оба должны были верить.

До последнего.

— Давай же, — слышит она; голос Люциуса нетерпеливый, раздражённый и отдаёт отчаянием почти таким же, что заставляет трястись саму Гермиону.

Драко вновь поднимает палочку, но медлит, будто ожидая чего-то. Он бледнеет ещё сильнее, его лоб блестит, а взгляд направлен не на Рона, а куда-то в пустоту.

Гермиона сама не замечает, как начинает шептать мольбы, но никто не обращает на неё внимания.

Рука Люциуса в её волосах напрягается.

— Убей его, Драко.

Это звучит как приказ.

— Пожалуйста, нет, мы правда ничего не зна…

Он будто и не слышит её слов. Драко делает небрежное движение палочкой, зелёная искра вырастает на её конце.

— Авада Кедавра.

Искра срывается и вмиг рассекает пространство; Рон дёргается и падает замертво.

Гермиона подаётся вперёд всем телом, отчаянно плача.

Голос Драко Малфоя бьётся у неё в ушах, словно птица, угодившая в клетку. Он врывается в голову и впечатывается в мозг, и Гермиона слышит его слова снова, и снова, и снова…

«Авада Кедавра».

Так просто.

— Нет! Этого не может быть, нет, пожалуйста, нет…

Малфой всё ещё держит палочку, направив её на бездыханное тело Рона.

Она видит, как он лежит, широко раскинув руки, его голубые — такие знакомые, такие родные — глаза распахнуты, и Гермиона не может отвести взгляд, заходясь в рыданиях и даже не пытаясь справиться с накатившей истерикой. Опять становится тяжело дышать.

Она кричит.

— Нет!

И чужой крик вторит её собственному.

Из пустоты появляется Гарри, скидывая мантию-невидимку. Его лицо перекошено гневом и горем, он бросается к Рону, пока все вокруг не успевают даже осознать произошедшее, не то что что-нибудь сделать.