Цена предательства

Ну что ж надо так надо. Повздыхала. Поохала, держась то за попу, то за спину переоделась в сухое. Надо торопиться, ноги Рема совсем плохи, кровь не останавливается, стопы посинели и опухли. С трудом приподняв его, надела на ардорца сухую рубашку, его тело покрывало множество ушибов и порезов, но он игнорировал их, как совершенно незначительные, потом осмотрю повреждения на ребрах и плечах. Дала пить.

Собрала хворост, с трудом развела костер, мокрые ветки долго не хотели загораться. Но вот, я справилась наконец и около повозки заплясал веселый огонь. Положила нож в огонь, его кончик накалился докрасна. Ох, я не готова к этому…

— Давай, храбрая моя девочка, не бойся, — он взял кожанную перчатку в зубы, сжал их крепко, сосредоточенно глядя мне в глаза, кивнул.

Я приложила раскаленный клинок к его стопе…

Работа была долгая, тяжкая и выматывающая душу… Запах горелого мяса сводил с ума. Я снова и снова возвращалась к костру, накаляла нож и пытала своего мужчину. Я рыдала, рукавом вытирая сопли, да, я истиная дочь своего отца! Рем не закричал, когда я начала вводить красным, раскаленным ножом по открытой ране на его правой стопе. Я прервала было работу, — «я не смогу!» — но он тотчас проговорил со спокойной непреложностью: «Продолжай, милая! Это надо сделать». И я продолжила. Я вспомнила снова, как Рем говорил мне, что может вытерпеть свою боль, но у него не хватит сил терпеть мою. Он был прав: это требовало очень много сил, и я надеялась, что нам обоим их хватит.

Рем отвернулся от меня, но я видела, что челюсти его ходят ходуном — так сильно он сжимал зубами перчатку. Я сама стиснула зубы — и прижигала, прижигала; нас обоих трясло.

Я мало-помалу перестала думать о чем бы то ни было, кроме своего дела. Иногда Рем стонал, дважды пришлось прервать работу, потому что его рвало выпитой водой — ведь вот уже три дня он ничего не ел. Один раз прервалась, чтобы вытошнило меня. Когда он потерял сознание, мне стало легче. Я убедилась, что ничего не пропустила и присыпала его ступни еще теплым пеплом. Работа сделана.

С трудом подняв свое тело на повозку, легла рядом с Ремом, я натянула одеяло до подбородка, и наступило счастливое мгновение, когда я провалилась в долгожданное блаженное беспамятство.

Был осенний, теплый дождливый день когда я проснулась. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь. Из повозки не хотелось вылезать. Зябко. Все мышцы ломят. Голова болит. Надо поесть, накормить Рема. Оживила огонь, приготовила суп, поела. Из повозки послышался шорох — Рем очнулся, бросилась к нему.

— Привет, ты как?

— Спасибо. Очень хорошо— Сказал он слабым голосом. Смотрю, пробует приподняться, сумасшедший, вижу, как дрожат его руки в поисках опоры, я больше и больше верю, что ему «очень хорошо».

Я положила руку на его плечо и сжала.

— Тебе надо поспать и поесть. — Его лицо скривилось от отвращения, глаза смотрели с возмущением, — поесть надо, тебе нужны силы, чтобы ехать верхом. — Кивнул:

— Поесть, спать не буду, нам надо двигаться дальше, — я хмыкнула, помирать перестал и сразу начал распоряжаться, мужчина…

Налила еще теплого супа:

— Любимый, я вылечу тебя. Можешь жизнь на это поставить. — Он осилил три ложки супа. Это очень хорошо, убеждаю себя, это же начало выздоровления!

— Рем, я схожу в деревню, или город, я видела, когда проезжала по тракту, — я куплю еду и может лекарства какие, новости узнаю, — вижу, что Рем против, не хочет пускать меня одну.

Я сложила руки и посмотрела на него. Он выкатил глаза от злости и волнения — не пустит, поползет за мной, он полон решимости… Создатели, худой как хворостина, челюсти и скулы обтянуты кожей. Такой любимый! В эту секунду, глядя в его темно-фиолетовые глаза, я действительно верила, что мне под силу вылечить весь мир, и волна облегчения прокатилась по моему телу, будто кто-то укутал его в мягкое одеяло — я только что поняла, что мы спаслись, что мы на свободе, все еще вместе. Я чувствовала себя сильной, способной абсолютно на все, было ли дело в том, что ответственность за его жизнь была в моих не очень умелых руках, не знаю, но я была готова разорвать весь мир в клочья за свою любовь. Я видела, что его возмущенные глаза стали гаснуть, это подействовало влитое в суп лекарство с сонным порошком, он осознал это, вскинул на меня пылающий, гневный взгляд и уплыл в сон. Ну что ж, так и было задумано.

Собираюсь на разведку. Император ищет золотоволосую принцессу, отрезаю свои длинные волосы — значит будет мальчик с короткими, черными волосами, в ближайшем ручье смываю черную краску с волос. Одеваю темную одежду, плащ с капюшоном. Беру самые маленькие деньги, которые мне удалось найти во дворце — серебряные монетки. Надеюсь этого хватит. Оглянулась, лошадь привязана на длинной веревке к дереву, повозка надежно спрятана, можно идти. Беспокоюсь за Рема.