Цена предательства

— Да, моя госпожа, буду веселиться, когда начинать?

— Зануда, — буркнула я, — сейчас и начинай. — Вздохнула:

— Ты не любишь говорить о себе, не правда ли?

— Я даже думать не люблю о себе. — Опять потянулся за книгой;

— Рем, а Рем, — спросила я быстро, чтобы опередить его, — а хвост у тебя есть?

В ответ ошарашенный взгляд огромных фиолетовых глаз.

— Чего?

— Ну вы же это, звери, а вы, когда превращаетесь, это…, - все тише и тише говорила я эти общеизвестные истины, глядя в его все больше и больше округлявшиеся глаза, — ну и хвост у вас ммм там появляется…растет…

Он помолчал чуть-чуть, покачал головой:

— А ну да, звери… — грустно усмехнулся, — ну конечно есть хвост, длинный, безволосый такой, как крысиный, я в момент ярости перерубаю им врагов напополам…

Я в шоке уставилась на него, даже рот открыла: — Как?

— Да вот так, — он рубанул рукой по воздуху, — хрясь и нет врага…а потом снова хрясь…

Ах вот как он, издевается. Поджала губы:

— Рем, на следующей неделе мы идем на большой имперский бал! Говорят, что этот бал будет очень хорош. Все красивые женщины общества будут там.

В ответ опять ошарашенный взгляд. Вот как я его, победоносно улыбнулась, получил!

— А я то зачем, я пленник, раб, я здесь посижу, веселись госпожа…

— Ну уж нет, — я возмутилась, — ты ж мой раб и должен меня защищать, быть рядом со мной. У тебя же такой хвост. А вдруг меня кто обидит. А ты хрясь хвостом, хрясь опять…

— Не пойду

— Пойдешь

— И не подумаю, я не клоун, а пленник, военный, уважай.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — я умоляюще сложила руки, — ну не могу я тебя одного здесь оставить, отец сказал, что я всегда должна быть рядом пока ты еще не окреп. Ну не могу я пропустить этот бал, Рем. А потом там будет мой Эжери, я его так люблю. Он тоже меня любит. Он просто обязательно должен меня любить, иначе я пропала…

— Пропала госпожа? Как легко ты это говоришь. — он вздохнул, вздрогнул, — Кто действительно пропал, тот молчит…

Он тяжело вздохнул опять, посмотрел на меня убийственным взглядом.

Приготовление к балу полностью захватило меня. Ткани, портные, волосы. Не забыла я и о костюме для своего раба.

— Мне эти штаны совсем не нравятся, я их не одену, — мрачно сообщает мне Рем.

Я взглянула поверх груды своих платьев. Высоченный Рем стоял в гостиной, держа в руках обтягивающие снежно-белые штаны с «ты-должно-быть-совсем-издеваешься» выражением на физиономии.

— Они тебе что, жмут или малы? — спросила я.

— Не в этом дело. В этом ходят только клоуны. Нет, не одену.

— Они не для сражения, а для красоты. Это один из самых популярных фасонов во всем мире! Ну давай, Рем, не будь маленьким!

— Нет.

Скандалист, истерик, вздыхаю, Слуга приносит ему простые черные брюки и шелковую черную рубашку. Через несколько минут:

— Красить губы не буду и уберите от меня эту пудру;

Нет, ну до чего примитивное создание! Я злюсь,

— Да что ж такое, я же хочу, чтобы ты лучше выглядел! Я ведь для тебя, олуха, стараюсь!

— Нет.

— Прикажу…

— Бал тебе испорчу, буду ходить за тобой, тупо улыбаться и слюну пускать!

— Истерик, ну и ходи страшным!

Рем пылает гневом. Я сижу в ворохе шелка и смотрю на него. Гибкое и худощавое сложение, четкие линии скул, словно резцом очерченное лицо, ровные густые брови, широко расставленные удлиненные глаза, седые волосы…Настроен решительно, не сдастся…

Я горестно вздохнула, — одевайся, глупец…

Одежда соскользнула с его плеч. Рем повернулся ко мне спиной, чтобы достать свою шелковую рубашку, валявшуюся на его кровати…Я посмотрела на него и громко охнула… Я воочию убедилась, что ему причиняли колоссальную, невероятную боль. Всю спину сплошь покрывали пересекающиеся побелевшие рубцы. Его жестоко пороли и не один раз и не два… Рубцы пересекались, виднелись неправильной формы пятна и углубления, как будто здесь был вырван большой кусок мяса и здесь, и здесь…На его спине не было ни одного дюйма ровной кожи, сколько же их, рубцов, сколько же было ударов, сотни…тысячи…

У меня затряслись губы. Наверное мое дыхание выдало мое волнение, потому что Рем резко недоуменно обернулся и перехватил мой остановившийся взгляд:

— Кто? — я с трудом выговорила онемевшими вдруг губами;

— Его императорское величество, кто же еще…

Рем

Ох, бал. Ну не мог я ей отказать, не мог!

— Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Рем… — это было то же лицо Миры, которое я видел прежде, но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Ну конечно я согласился.

И теперь ненавидел это решение каждую минуту. Ну не хватало мне страданий. Белые обтягивающие ретузики, которые они здесь называют брюками, покрытые возбуждающими, мерцающими блестками! Я был в ярости — краски и белила, она совсем с ума сошла! Я и вправду сейчас начну хвост и клыки отращивать..!