Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Но чтобы поддерживать торговое соглашение в рабочем состоянии, Гитлеру пришлось принять к сведению глубокое недовольство советского правительства в отношении Венского арбитража (отъема территории у Румынии в пользу Венгрии). Советские лидеры считали, и, возможно, вполне искренне, что имеют право на повторную оккупацию Бессарабии (возвращение российских земель, оккупированных в 1918 г. Румынией. — Ред.) в рамках секретного протокола. Они рассматривали захват Северной Буковины не более чем как чаевые за то, что отдали немцам кусок Литвы во время спектакля «Лебединое озеро». Но данный случай отличался от гитлеровского арбитража в Вене, который гарантировал военную помощь Румынии в обмен на ее территорию. Данный факт в Москве сочли противоречащим секретному протоколу от 23 августа 1939 г., который подтвердил отказ Германии от каких-либо интересов в Юго-Восточной Европе. Поэтому 21 сентября 1940 г. Молотов вручил Шуленбургу пространную сердитую ноту, заканчивающуюся заявлением, что его правительство готово вести переговоры об аннулировании статьи 3 этого соглашения. Поскольку это правило предусматривало совместные консультации и обмен информацией, это было равносильно угрозе разрыва пакта.

В октябре последовало дальнейшее ухудшение отношений. Молотов настаивал на том, что существует секретный военный договор между Германией и Финляндией. Более того, Румыния начала принимать немецкие войска — так называемую учебную миссию, — которая выросла в полевую дивизию. Риббентроп объяснял, что это делается с целью защиты нефтяных промыслов от диверсий британцев, но Молотов заявил Шуленбургу с улыбкой, что у британцев сейчас иные проблемы и они должны быть рады уберечь собственные жизни. Тем временем германская торговая миссия сообщила, что гитлеровская новая программа перевооружения не позволяет удовлетворить советские заказы на вооружения (оборудование и технологии. — Ред.). Русскими овладели столь сильные подозрения в отношении будущего, которое ожидает этот пакт, что теперь они хотели заказывать лишь то германское оборудование, которое может быть поставлено в короткие сроки. Советский Союз полностью поставил запланированный один миллион тонн зернопродуктов, но если бы поставки прекратились, то Германия в 1941 г. оказалась бы без каких-либо национальных резервов зерна. И на этом фоне Риббентроп горячо повторил свою просьбу о приезде советской делегации в Берлин, причем делегации, возглавляемой самим Молотовым. Запрос был отправлен 13 октября, но Сталин не принимал его до 27-го числа.

Трехдневный визит Молотова в Берлин начался 12 ноября. Официальная цель визита — обсуждение договора, по которому Советский Союз становился членом Тройственного союза, включавшего Германию, Италию и Японию. Однако в первый день переговоров Гитлер послал в ОКВ секретную директиву, известную как Weisung Nr. 18 (Директива № 18. — Пер.). В ней объявлялось, что независимо от переговоров с Молотовым все приготовления на Востоке, которые делались на основании устных приказов, должны продолжаться и что план боевых действий будет сообщен, как только получит одобрение Гитлера.

В отличие от пылкого Риббентропа, который хотел сыграть роль Бисмарка, Гитлер ни в коей мере не был заинтересован в предлагаемом договоре. Для него поведение Молотова на конференции и после него должно было стать проверкой силы Советского Союза. Молотов мог отвергнуть вкрадчивые уверения Риббентропа о том, что вторжение в Англию неминуемо и что Британская империя близится к своему полному закату. Он мог и отклонить предложение поделить британское имущество в случае банкротства хозяина, а эту возможность договор дал бы ему — в компании с Италией и Японией. Молотов также мог не поверить заверениям Гитлера о чисто экономических и неполитических интересах Германии в Финляндии и Юго-Восточной Европе, и он мог открыто встать на сторону Англии, которая, реагируя на самую последнюю агрессию Муссолини 28 октября, уже высадила свои войска в Греции. С другой стороны, Молотов мог принять все германские заверения и, сделав это, тем самым раскрыл бы, что Советский Союз созрел для убийства. Если, однако, Молотов сделал бы хоть какой-то намек на англо-американский альянс или гарантии, он бы показал, что Сталин наконец-то делает то, что должен был делать во времена мюнхенского и пражского кризисов (СССР это и делал. Но Англия и Франция предпочли договориться с Гитлером за счет Чехословакии. — Ред.). Это была бы игра очень сильной картой.