Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Правила казни захваченных людей, которые не были расстреляны на месте, но переданы гестапо, все еще должны быть составлены по согласованию с Гейдрихом; но они уже сформировали позицию германского солдата, который, если получит такой приказ, может расстреливать всех, включая почтальона или ассенизатора. Его позиция защищалась основным распоряжением приказа о юрисдикции, который был издан Кейтелем 14 мая. Этот приказ был сложен для составления, и полковник Леман, которому была поручена эта работа, оказался в некотором роде препятствием в этом деле. Он знал, что происходило до 3 апреля, когда получил свое задание от Кейтеля. За несколько месяцев до этого Леман выяснил у полковника Рудольфа Шмундта, адъютанта Гитлера при ОКВ, что в следующей кампании фюрер собирается «оставить суды дома». Леман не на шутку испугался. Он запланировал сделать весь документ нерабочим, полностью цепляясь за слова Гитлера. Поэтому он составил абсурдный приказ, направляя всех армейских офицеров-юристов в их боевые подразделения и назначая в полевые трибуналы только неопытных офицеров, и Кейтель уже в полном отчаянии вызвал Лемана в Берхтесгаден и снова стал угрожать «этой профессорской персоне» (как слышали, позже Леман говорил на древнегреческом в американском лагере для интернированных лиц) самыми суровыми дисциплинарными наказаниями. К счастью, говорит Леман, там присутствовал Йодль, и он успокоил Кейтеля. Так что Леману было позволено уйти и подготовить новый приказ, который оставлял бы за военными судами крупицу самостоятельности в случаях советского гражданского сопротивления.

Такова была история Лемана, но его показания на процессе над ОКВ выявили, что он был так запуган Кейтелем в Берхтесгадене, что не оставил судам никакой самостоятельности вообще. И Франц Гальдер, и Ойген Мюллер — генерал при Браухиче для специальных поручений — пытались уговорить Лемана подготовить пункт, который, по крайней мере, оставлял судам право выносить решение в случаях, которые не очевидны на первый взгляд. Но Леман отказался это делать. Он заявил, что, если советские граждане будут оправданы военным судом, это придется зарегистрировать и что такие случаи могут привлечь внимание Гитлера, как это уже происходило в нескольких эпизодах во время Польской кампании. Еще одно вмешательство Гитлера может означать конец военным судам, так что для того, чтобы защитить их существование, Леман не дал им права голоса в этих вопросах. В приговоре американского трибунала в Нюрнберге говорится, что Леман пожертвовал невинными жизнями, чтобы спасти военные суды от гитлеровской критики. Он был приговорен к семи годам заключения, что фактически для него это означало освобождение в конце 1950 г.

Черновой вариант Лемана был разослан Кейтелем 14 мая. Двадцать три экземпляра, подписанные обладающим глубокими знаниями историком Куртом фон Типпельскирхом, достигли канцелярий начальников департаментов, включая адмирала Канариса и полковника Хассо фон Веделя, руководителя пропаганды армейских вооруженных сил. Хотя этот приказ и приостановил на неопределенное время полномочия военных судов в отношении гражданских правонарушений в Советском Союзе, он предусматривал последующую организацию гражданских судов. А пока подозреваемые должны были задерживаться без всякой причины и дожидаться судебного разбирательства, будь то гражданское или военное. Военные трибуналы не должны были растрачиваться на советских граждан или партизан, чья судьба должна решаться любым германским офицером, имеющим звание, эквивалентное командиру батальона. Эти офицеры могли приказать применение коллективных карательных мер против целых сообществ людей. С другой стороны, они не были обязаны привлекать к суду своих собственных солдат за преступления против граждан, и они должны были собирать военный трибунал только в тех случаях, когда это преступление угрожало дисциплине. Эта часть приказа была усилена распоряжением Кейтеля от 29 декабря 1942 г., которым запрещалось подтверждение любого приговора военного трибунала, который был вынесен в связи с действиями против партизан.

«Рассматривая в суде преступления такого рода, необходимо держать в уме, что большевистское влияние несет ответственность за все проблемы Германии, начиная с коллапса 1918 г. Судьи обязаны быть суровыми в случаях, когда преступления являются симптомами мятежа, но менее суровыми, когда речь идет лишь о бессмысленном уничтожении имущества, которое может иметь неблагоприятное воздействие на это подразделение».