Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Основой для расчета рациона питания советских пленных был приказ, разосланный высшим командованием армии, управлением снабжения вермахта и резервной армии 6 августа 1941 г. Его преамбула гласит, что Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию от 1929 г., следовательно, не существует никакой обязанности вообще соблюдать ее. Предлагаемый размер рациона не соответствовал женевским стандартам, а считался «адекватным в соответствии с достижениями медицины». Человек должен получать шесть килограммов хлеба на двадцать восемь дней. Здесь не требуется особых трудов для подсчета, что это означает 214 граммов хлеба в день. На все четыре недели человеку положено получать заметно меньше фунта мяса и фунт жира, а также полтора фунта сахара. Так что в дополнение к своим около полфунта хлеба большинство советских пленных могли ожидать каждый день суп (настолько жидкий, что его трудно было отличить от воды) и два-три кусочка сахара.

Пленному, выполняющему особо тяжелые работы, разрешалось получать дополнительно половину рациона. Выходило, что он получал около трех четвертей фунта хлеба (320 г), иногда суп со слабым запахом мяса в нем и около унции (30 г) сахара. Но эти роскошества не были гарантированы. Предусматривалось, что если рационы несоветских пленных сокращаются, то эта шкала также подлежит пропорциональному сокращению.

Однако из-за проблем с питанием в оккупированной части Советского Союза было принято решение игнорировать медицинские нормы. 24 ноября 1941 г. Бакке вызвал к себе Райнеке из Департамента по делам военнопленных и Эрвина Мансфельда, замещавшего отсутствовавшего доктора Сирупа из министерства труда. Бакке объявил, что существует большой разрыв в оценке необходимого количества продуктов между органами охраны здоровья и медицины, поэтому, пока не будет достигнуто окончательное решение, вводится семидневный режим мучного супа для каждого, независимо от того, работает он или нет: решение, достойное доктора Вакфорда Сквирса (персонаж романа Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби» — синоним угнетающе невежественного школьного наставника, учеников которого мучили голодом и жестоким обращением. — Пер.). На том же совещании выяснилось кое-что интересное о хлебе, который раздавался пленным. Вероятно, в нем не было ничего такого, что было бы достойно называться мукой. Наполовину он был из ржаных отрубей, другая половина состояла из «полезной смеси» целлюлозы, сахарной свеклы, соломы и листьев. Как все это можно было печь, не рассказывалось, но бесконечное множество пленных подтверждали свидетельскими показаниями боль в пищеварительном тракте, кожные заболевания и более серьезные расстройства, которые вызывал такой хлеб. Мясо, которого приходилось дожидаться семь дней, состояло из конины и павших животных, которые не проходили через скотобойню. «Выражалось сожаление», что жировой рацион не мог быть более «хорошим и съедобным, потому что современная техника производства жира уже не дает жиров низкого качества».

Таково было состояние питания советских пленных после пяти месяцев сражений. И можно задуматься, а остался ли в живых хоть кто-нибудь из русских, попавших в плен в первые два месяца войны.

Заметка на полях протокола от 24 ноября показывает, что Бакке объявил, что надо что-то делать. Он «уже терял терпение». То, что ничего вообще не было сделано, видно из директивы, изданной канцелярией Мартина Бормана 17 декабря, уведомляющей все канцелярии гаулейтеров по всей Германии, что нормы августовского рациона 1941 г. остаются в силе. Тем не менее кое-какие чувства пробудились, и появился другой подход, предусматривающий более щадящее обращение с пленными. Причиной этого стали действия советского правительства. 25 ноября, через день после того, как Бакке потерял терпение, Молотов направил одну из своих внушительных нот в посольства и консульства союзных и нейтральных стран. Это был обычный набор сообщений о зверствах, к которым германские министерства в целом были не очень чувствительны. Но эта нота содержала точный пересказ норм рациона от 6 августа, хотя в Германии дискуссии, будь то устно или письменно, были запрещены из-за опасности их использования вражеской пропагандой. Нормы и в самом деле были опубликованы в союзной печати, а шведское правительство ответило на запрос советского посла, что, хотя этот текст не был опубликован в Германии, версия является точной.