Цена прекрасного (СИ)

   Полнолунной ночью выгорел и осыпался белыми искрами Барьер. Открылся путь к свободе и тем, кто уже и не помышлял о ней. Уистлер, возможно, был единственным человеком в Долине рудников, горюющим о крахе бездушного и неподкупного Стража. На воле никто не ждал каторжанина, опорочившего звучное родовое имя и названного призраком при жизни. И никогда не видел он ничего прекраснее упорядоченного хаоса грозы, иссякшей вдруг за три удара сердца. Даже изысканные узоры, переливающиеся на клинке раздора, казались всего-то тусклым подражанием великолепию магической грани. Отсекавшей мелочную жестокость рудникового мирка от бедствий внешнего мира.

   Возомнивший себя ровней королю последний самопровозглашённый барон не отважился бросить вызов ни оркам, ни паладинам, сцепившимися в Долине из-за драгоценной руды. Потрёпанная банда Ворона немедля утекла прочь из Старого лагеря и, распавшись на ватажки, направилась к портовому городу Хоринису по неразведанным воинствующими пришельцами горным тропам.

   Поколебавшись, Уистлер вновь решил на время примкнуть к сброду, с которым терпеливо коптил воздух и расхлёбывал бурду из черноголовых грибов под незабвенными молниями Барьера. Как не тошнило от мысли о воссоединении с молодчиками из-под Воронова крыла, умереть в одиночестве на потеху вездесущим оркам или накормить своей требухой варгов не хотелось.

   В утренних сумерках Уистлер добрался до озера Мены, с вынужденного купания в котором начиналась жизнь многих новичков в Долине. Подъёмник, нависающий над затхлой водой, изрядно обветшал. Поэтому бегущий из низины люд карабкался к вольным лугам обходными тропками, протискиваясь меж оплавленных пограничными молниями глыб. Призрак устроился среди полусгнивших бочек, вздремнул, дождался иссиза-палевой зари и поплёлся в гору. Ещё вечером он рассчитывал нагнать отряд Торуса, но усталость напоминала о себе, ставя подножки и наваливаясь на плечи мешком. Уистлеру пришлось несколько раз отбить аппетит у крупного зеленоглазого глорха бурой масти, избегавшего встреч с человеческими стаями, но упорно не воротящего рыло от одиночки. В конце концов израненная тварь оставила призрака в покое... и в изнеможении.

   А где-то в вышине изредка всплёскивались слабые отголоски человеческой речи, манили, придавали сил. Но Уистлер остановился и обхватил покрепче рукоять оправдавшей заоблачно высокую цену "зубочистки", когда до омерзения знакомый, вкрадчивый голос отчётливо произнёс:

   — Давно не виделись...