Цена рока

Кейд не хочет спешить, не хочет быть грубым, но прелюдия осталась там, на крыше, а здесь уже не хватает сил на вступительные ноты. С раздражением стаскивает перчатки с рук, чтобы тут же вернуть их на место — уверенно подбираясь к груди, к кружеву белья. Её кожа словно плавится под его пальцами, от его касаний на месте бледности появляются розоватые полосы, невидимые царапинки. Да, он слишком груб для такой маленькой и — что бы она там не заявляла так нагло — неопытной девчонки. Взять, но не сломать. Задача невыполнимая, особенно когда Сьюзен играет с ним, дразняще прикусывая и оттягивая губу. Дурочка, всё тот же кролик, не понимающий, что вокруг волки. Вгрызается в её шею с сиплым рыком, заставляя откинуть голову на стену. Посасывая, кусая и тут же зацеловывая красные разводы. Упиваясь её запахом, который сжимает горло мёртвой хваткой. От его напора у Сью неизбежно подкашиваются колени, из руки выскальзывает микрофон и к чертям разбивается о ступени. Зато теперь можно ухватиться за крепкую спину, впиться ногтями и не упасть. Воздух сжигается слишком быстро, ещё быстрей, чем Кейд расстёгивает лифчик и обхватывает грудь в адски горячие ладони. Сжимает, срывая у неё первый протяжный стон с прикрытыми глазами:

— Кей… Не здесь! — всё, что удаётся выдавить, потому что он тут же затыкает её рот своим, врываясь глубоко и жадно. В мире остаётся только вкус табака и кофе, вдавливающий её в стену торс, руки на груди, сминающие и играющие. И аккорды — далеко, глухо:

— Дорога в а-а-ад мой удел! Во-о-от мой удел!

В одном она права — делиться её криками он не будет ни с кем, а песня закончится очень скоро. Без тени сомнений Кейд опускает руки на её бёдра, подбираясь под расклешённую юбку. Блять. Чулки. Кружево под пальцами, определённо. Она чокнутая, раз решила добить его выдержку так нечестно. Наказывающий укус её губ, прежде чем рывком закинуть её на себя, впиваясь руками в ягодицы. Сью тут же обнимает его поясницу ногами, а внутри гремят торжествующие фанфары: не зря старалась. Пользуясь моментом, тянется к его шее и исполняет давнюю мечту, влажно выцеловывая связки, самую сексуальную часть его тела. Доходя до крыльев татуировки, посасывает солоноватую кожу, вдыхая туманящий голову мужской запах. По звенящей между ними невербальной связи языком пламени проносится: «это война».

Кейд спускается с оставшихся ступенек, мысленно обещая ей отомстить за этот вызов, как только найдёт точку опоры, скрытую от чужих глаз. Тёмный коридор, всего пара дверей. Не глядя, спиной толкает ближайшую и вваливается в крохотный чулан, заставленный швабрами и вёдрами. Сойдёт. Сьюзен ногой закрывает за ними дверь, роняя туфлю. Сдавленно усмехается ему в шею, но в следующую же секунду шумно выдыхает: Кейд вжимает её в стену и вновь сминает губы, проталкиваясь в глубину рта. Напор на лестнице кажется игрой. Теперь он настоящий, бесконтрольный и жадный. Грубые пальцы гуляют по её бёдрам, упиваясь мягкостью кожи. Вдоль резинки чулок, выше, сдавливая ягодицы и вызывая у Сью робкий, глухой стон в поцелуй. В ответ она намеренно сильно сжимает его плечо, а затем проходится ногтями до самого паха, вдоль всего рельефа мышц, вдоль шрама на боку, оставляя розовые полосы. Кейд отчётливо вздрагивает, жмурясь от прошедшего вслед за её пальцами тока:

— Ведьма, — хрипит он, отрываясь от её губ и ловя в полумраке чулана горящий синим пламенем взгляд. Она лишь голодно облизывается, едва не заставив его застонать, и рывком стягивает с себя топ, отбрасывая его на пол вместе с болтающимся на одних лямках лифом. Его глаза обещают ей прямую дорогу в ад за такую наглость. Нет, девчонка ещё просто не поняла, как долго он трахал её в каждом сне, и чем ей это грозит.

Показать ей. Мягко укусив скулу, спуститься к ярёмной впадине, слушая её тяжёлое дыхание и невозможно близко бьющий под тонкой кожей пульс. Ниже, к часто вздымающейся груди, впиваясь зубами в мягкую плоть и вынуждая Сью дугой выгнуться ему навстречу. Она отчаянно цепляется за его спину, шокированная голодом, с которым он пробует её по крохотному дюйму, обводя языком следы своих же укусов. Его дыхание почти жжёт, обугливая каждый нерв. Ей хочется только ещё больше его губ на своём теле, чтобы не осталось мест, не отмеченных им. Кейд кажется почти агрессивным, когда прикусывает её выступающий сосок, срывая тонкий вскрик удовольствия:

— Чёрт! — от лёгкой боли в живот ухает жар, а кожа словно обожжённая, остро реагирующая на каждое касание, на его пальцы, сминающие ягодицы. Откинувшись головой на стену, Сью приоткрывает рот в слепом поиске кислорода. Вместо этого — снова испепеляющий поцелуй, обрушиваясь на её припухшие губы и полностью перехватывая контроль.