Цена твоего молчания (СИ)

— Не придет, не переживай, — короткая остановка и поцелуй в губы, — он сегодня сказал, что на даче с друзьями будет. Так что нам никто не помешает…

Внутри все замирает от предвкушения в словах Вовы. Но я только улыбаюсь — решение уже принято и вновь возвращаться к сомнениям не собираюсь. Зря Вовка думает, что торопится — мне кажется, что мы идем даже слишком медленно…

И в тот момент, когда дверной замок щелкает, поддаваясь напору ключа, а я готова уже сама накинуться на парня сразу в прихожей, нас натурально оглушает.

Квартира, вопреки уверенности Вовы, вовсе не собирается встречать нас долгожданной тишиной и уединением. И свет вкупе с громкой музыкой срабатывает почище свето-шумовой гранаты, заставляя нас синхронно замереть на пороге. А вонь сигаретного дыма, сопровождающаяся развязным смехом, становится последней каплей, ввергая в полнейший шок.

— О, смотри кто пожаловал! Пашка, тащи вискарь, тут надо «штрафные» опоздавшим прописать!

И я понимаю, как выглядит мой персональный ад.

Потому что рожа Енота, похабно ухмыляющаяся всеми зубами разом — слишком страшная картина для этого дня, чтобы оказаться правдой…

Вова справился с удивлением куда быстрее меня.

— Что здесь происходит? — звучит почти спокойно, если совсем не знать парня. — Какого хрена ты здесь забыл?

Но Борщевский только шире расплывается в ухмылке, ничуть не теряясь от грубых слов. Он стоит на дверном проеме, ведущем в зал, держа в руке стакан с темно-коричневой жидкостью, в которой плавает несколько кусочков льда. А за его спиной явно и происходит все веселье — по крайней мере смех и музыка доносятся именно оттуда.

Вова не спешит раздеваться, только рюкзак сбросил с плеч, удерживая теперь в правой руке. Я не спешу выходить из-за его спины, чувствуя себя более чем некомфортно из-за захлопнувшейся за мной двери. Но от взгляда Борщевского укрыть даже широкая спина любимого человека не может, от чего по телу проносятся ледяные мураши, заставляя поежиться.

— А я не забыл, — весело откликается Енот, чуть оборачиваясь и резко взмахивая рукой, — я здесь дорогой гость, так что будь вежлив. Правда, Пашка? Ты же меня пригласил, верно?

— Угу, — придушенно выдыхает Паша в неслабом захвате за шею, а я прижимаю ладонь ко рту, чтобы удержать изумленный возглас.

Друг выглядит не просто плохо — ужасно. Мятая и криво застегнутая рубашка, даже на первый взгляд несвежие джинсы, глубокие ссадины на левой половине лица, синяк и заживающий рваный разрез в области правой брови… Не было похоже, что это последствия драки — скорее уж попытка затормозить на полном ходу в густом ельнике с финалом в необъятный ствол. Но все равно сердце облилось кровью, отозвавшись беспокойством и сочувствием.

С великим трудом осталась стоять на месте. И причиной этому стал не Борщевский или Вовка, которому наверняка не понравилось бы, если я выбежала из-под его защиты. Просто Пашка был пьян — смазанная речь, нарушенная координация и с трудом фиксирующийся на чем-то взгляд говорили об этом слишком красноречиво. Но даже с учетом этого меня этот взгляд напугал еще больше — словно отчаявшийся, почти обреченный. И ни капли радости от близкого соседства Енота.

Что тут происходит, в конце концов?!

Впрочем, здесь и сейчас имелись вопросы куда насущнее.

— Ясно, — процедил Вова сквозь зубы, а затем быстро огляделся, отметив прислушивающегося блондина в проеме кухни и еще одного, более худого, — за спиной Борщевского. В этот момент кто-то резко убавил музыку, поэтому расслышали все. — В общем, вечеринка закончилась, дорогие гости. Выметайтесь.

Воцарилась тишина. Потрясенная — для всех, но оттенки отличались. В моем случае — испуг и растерянность. Для Борщевского — недоверчивая и насмешливая. Для парня из кухни — самоуверенная и азартная.

Но с места не сдвинулся никто. Даже Пашка не пошевелился, продолжая смотреть в пол, не удостоив взглядом нас с Вовкой ни разу.

Впрочем, молчание не затянулось.

— А то что? — с издевкой бросил Енот, оглядываясь. За его спиной теперь маячили двое парней, хорошо мне уже знакомые — свита. Поэтому и с уверенностью у Борщевского все было на этот раз в порядке. — Нас хозяин пригласил, ему и выгонять. А ты нас хочешь выгнать, Пашка?

На этот раз «хозяин» не издал ни звука, только головой мотнул. Ну а большего от него Еноту и не требовалось.

— Вот видишь, все в порядке, — издевательски осклабился урод, а затем презрительно прищурился, глядя на Вову, — а ты, приблудыш, можешь валить на все четыре стороны. Желательно в ту говносрань, откуда приехал. Здесь ты лишний. Только Настю оставь, ей с нами будет куда веселее!

Енот выглядел самоуверенным и важным до крайности, ничуть не сомневаясь в дальнейшем. Его друзья одобрительно загудели, девушки — хохотнули, а Пашка… Пашка продолжал изображать из себя резиновую куклу, от чего глубоко в душе у меня зашевелилось отвращение.