Цена вопроса. Том 1

– Наверное, в первую неделю после того, – беременная женщина старательно избегала слов «смерть», «убийство» или «гибель». – Да, правильно, я вот как-то глазами помню, что мама сидит на табуретке в кухне, я стою возле окна, а полицейские, их двое было, в дверном проеме толкутся и спрашивают… А потом, спустя несколько дней, нас уже в полицию вызывали, потом к следователю, а домой больше не приходили.

– Значит, ничего нового не вспомните? – уточнила Люша.

– Если только письмо, но оно пришло значительно позже, примерно через месяц после… после того… или даже позже… – задумчиво проговорила Ольга. – Наверное, отправитель не знал, что Егора больше нет.

– Какое письмо? – насторожилась Люша. – От кого? Что в нем написано?

Ольга пожала плечами.

– Понятия не имею. У нас в семье не принято вскрывать чужие письма.

Люша ушам своим не поверила.

– Даже если человек уже умер?

– Да, даже если и так, – кивнула сестра Егора. – Я маме сказала, конечно, что пришло такое письмо, но она проявила твердость. Сказала, что всегда учила нас с Егоркой уважать чужую приватность, и сама не имеет права поступить иначе. На самом деле, я думаю, дело в другом.

– В чем же?

– Мама просто боялась узнать из этого письма что-то такое, что изменит нашу память о Егорке, наше мнение о нем. А мы этого не хотели. Сейчас ведь письма в конвертах приходят только официальные, штрафы там, квитанции, счета и все такое. Личные письма люди давно уже не пишут, если только пожилые, которые компьютером не пользуются. Кто Егору мог написать письмо на бумаге? Какой-нибудь пенсионер. А зачем? Что у них могло быть общего? Значит, у Егора была какая-то сторона жизни, о которой мы с мамой не знали, и вполне возможно, что сторона эта не слишком приглядна… Вот как-то так, – печально вздохнула Ольга. – Вы считаете, что мы поступили малодушно? Струсили? Надо было вскрыть и прочитать? В любом случае в этом письме не могло быть ничего полезного для полиции, ведь правда? Оно же совершенно точно написано после того, как Егора не стало.

В такие минуты Люша, она же старший лейтенант Валентина Горлик, начинала сама себя бояться. Ей говорили, что у нее очень сильная интуиция, некоторые даже колдуньей называли. Она не верила, отнекивалась, отшучивалась, но иногда оно и в самом деле случалось… Вот такое, как сейчас. Будто чья-то неведомая рука вела ее и вкладывала в голову мысли, заставляя задавать те или иные вопросы или просто произносить определенные слова. Люша в эзотерику не верила. И потому каждый раз пугалась.

– Письмо сохранили? – спросила она. – Не выбросили?

– Сейчас принесу, оно в коробке с документами лежит.

Ольга вышла в другую комнату и через некоторое время вернулась, держа в руке конверт. Самый обычный почтовый конверт, не новомодный, с прозрачным окошечком, в котором виднеется напечатанный на принтере адрес, а традиционный. С написанным от руки адресом. Люша осторожно взяла конверт, стараясь держать его только ногтями, аккуратно положила в файл, мысленно похвалив себя за то, что всегда в рюкзачке носит несколько таких вот пустых файлов. Мало ли что… А вдруг пригодится. Вот и пригодилось. Конечно, если бы она работала по поручению следователя, то за такую нахальную самодеятельность ей бы голову оторвали: ну как же, изъятие без оформления протокола – непорядочек! Но никакой следователь ее не посылал, а для ориентирующей оперативной информации протоколы не нужны…

Дзюба

– Так что в письме-то? – нетерпеливо спросил Дзюба.

Люша невозмутимо полезла в свой рюкзачок.

– Я не читала. И не вскрывала конверт.

Перехватив взгляд Романа, она улыбнулась и добавила:

– Я службу знаю. Главный – ты. А эксперт – Дима.

Дима только хмыкнул и пошел к входной двери, где стоял его рюкзак. Достав упаковку с тонкими перчатками, натянул их на руки, отчего сразу сделался похож на хирурга, аккуратно извлек конверт из файла и вскрыл специальным тонким лезвием. В конверте оказался всего один листок, сложенный пополам. На нем крупными жирными буквами было от руки написано: «ВОР». И три восклицательных знака.

Листок с посланием перекочевал в отдельный файл, после чего Дима поднес пинцетом конверт поближе к глазам и стал рассматривать смазанные нечеткие штемпели.

– Однако! – присвистнул он. – Письмецо-то долго по нашей почте гуляло, оказывается! Ушло из Сереброва в начале мая, судя по штемпелю. А в Шолохове его проштемпелевали только в середине июля. Да, я знал, что почта хреново работает иногда, но чтобы так… Просто-таки рекорд.

«А не так уж плохо ты говоришь, когда речь заходит о профессиональном, – отметил про себя Роман, слушая эксперта. – Наверное, наработанная привычка произносить вслух то, что наблюдаешь при осмотре. А вот с формулированием более абстрактных умозаключений проблема…»

Он не стал додумывать мысль до конца и метнулся к своему ноутбуку. Быстро пролистал материалы. Было же где-то, он точно помнит, что это было… Этому не было объяснения, и вообще оно казалось никак не связанным с убийством, поэтому осталось просто отмеченным в памяти, но не осмысленным…