Цена вопроса. Том 1

Вот оно! Эсэмэс-сообщения из памяти мобильного телефона Леонида Борискина, убитого в Сереброве 17 мая прошлого года. Переписка от 6 мая 2015 года с неким Котом, обозначенным в биллинге как «Кошкин Геннадий Витальевич»:

Борискин: Ну сколько можно? 100 раз говорил, что ничего не было!

Кот: Ты о чем?

Борискин: О твоей рыженькой. Не было!!!!!

Кот: С чего вдруг?

Борискин: Ты ж меня вором назвал.

Кот: Я?!?!? Когда?

Борискин: Не ты?

Кот: Уймись уже. Бегу на совещание.

Кто-то назвал Леонида вором. Выходит, он вполне мог получить такое же письмо, пораскинуть мозгами, вспомнить, у кого из его друзей-приятелей были основания сказать подобное. Вспомнил, вероятно, только Гену Кошкина, у которого была рыженькая подружка, давшая повод для ревности. Кошкин от авторства отказался. И что сделал Борискин? Выбросил письмо и забыл о нем? Или сохранил?

В материалах дела не было протокола обыска по месту жительства Борискина, это Роман помнил точно, но на всякий случай пролистал их еще раз. Нет, жилище убитого не обыскивали. Не посчитали нужным. Если обнаруживается криминальный труп без часов и бумажника, то мотив кажется настолько ясным, что больше ничего и не ищут. Почему-то никого не озадачило, что телефон потерпевшего преступник не взял, мобильник так и лежал в кармане куртки.

Так выбросил Борискин письмо или засунул куда-то? Теперь уже ничего не установить, Леонид жил в съемной квартире, и после его смерти хозяева вернули его личные вещи родителям, что-то, вероятно, выбросили, посчитав мусором и хламом, а квартиру сдали снова. Роман видел среди материалов несколько протоколов допроса родителей, датированных и маем 2015 года, и июнем, и даже июлем. К этому времени вещи сына они уже давно забрали, и если бы среди них обнаружилось такое вот письмецо, они наверняка сказали бы о нем следователю. Или не сказали бы? А вдруг они рассудили так же, так родные Егора Анисимова? Вдруг испугались, что их сын и вправду что-то у кого-то украл, и не захотели выносить сор из избы?

– Командир, слово-то молви, – послышался насмешливый голос Люши.

Дзюба опомнился и сообразил, что так и стоит, уставившись в экран компьютера и ничего не объясняя.

– Когда отправлено письмо? – спросил он.

– Второго мая, – отозвался эксперт Дима.

– А шестого мая Борискин спрашивал своего приятеля, не он ли назвал его вором. Имеем полное право предполагать, что было два письма, оба отправлены второго мая из Сереброва, одно адресовано Борискину, живущему в том же Сереброве, второе предназначалось Егору Анисимову, проживающему в Шолохове. По Сереброву письмо дошло быстро, за три дня, может, и быстрее, а вот отправленное в Шолохов ушло куда-то не туда, потерялось или еще что, но добралось до адреса в результате только через два месяца.

– Однако… – произнес Дима свое, по-видимому, любимое словечко, только на этот раз озадаченно. – Сегодня уже поздно. Завтра сделаю.

Дзюба заметил, как помрачнело лицо Анны. Не нравится ей, когда она чего-то не понимает. Он бросил умоляющий быстрый взгляд на Люшу, которая поняла его без слов и тут же перевела:

– Дима завтра проверит письмо на предмет следов рук. Если что-то найдет – зафиксирует и пробьет по базе данных.

– Поняла, – кивнула Анна. – Вы же голодные, наверное, давайте я начну еду греть, там повар все приготовил.

– Это точно, – радостно вскинулся Дима. – Жрать и правда хочется.

Он достал из кармана и протянул Дзюбе флешку.

– Вот, держи, начальник, все, что удалось найти. Как место обнаружения трупа Анисимова осматривал – помню хорошо, могу рассказать, если надо, а на обыск хаты я не выезжал. То ли другой кто был, то ли обыска и не было. Ты сам посмотри, я не успел.

Роман вставил флешку в ноутбук. Материалы по убийству Егора Анисимова. Материалы по убийству Виктора Юрьева. Придется читать их ночью. А завтра прямо с утра…

– Ребята, завтра нужно постараться найти точку пересечения Борискина и Анисимова, – сказал он. – А лучше начать сегодня. Давайте делить работу.

– А чего ее делить? – хмыкнул Дима. – По трупу на рыло, вот и вся дележка. Одного человека начальник берет, второго – Люша. А мы с Аней спать завалимся. Устанете – разбудите нас, поменяемся. Рационально?

Дзюба отрицательно покачал головой.

– Не пойдет. Аня не при делах, она филолог, а не опер. Не разберется.

– Тогда сам командуй, – махнул рукой Дима и помчался к распахнувшейся двери, ведущей на кухню, чтобы помочь Анне, несущей в руках большой поднос с ужином «на четыре персоны».

* * *

Еды оказалось слишком много. Видно, повар привык, что в гостевой домик наведываются компании с хорошим аппетитом, подогретым прогулками, банькой и спиртным. Анна добросовестно подала на стол все, что было приготовлено, и тихо усмехнулась, заметив изумленные взгляды присутствующих.

– Это ж на целую роту голодных солдат после тяжелого перехода, – заметила Люша. – За кого нас тут принимают?