Цена жизни (СИ)

- Начну с того, что мы не убиваем всех людей, приносимых в жертву, – отвечал слегка захмелевший дух, поднося глиняную кружку к огню свечи. –Здоровых мы используем для иных целей, а потом отпускаем. Но твоя девчонка… У Эфо был приказ её убить.

- За что?!..

Дахот встряхнул фиолетовые волосы и опустошил кружку.

- За то, какую силу могла обрести после обряда.

- Разве это преступление?!

- Пойми, ненависть к людям среди хранителей достигла такого накала, что мало осталось тех, кто слышит волю леса.

Дахот налил себе еще одну кружку и потушил свечку. В темноте остались светиться его глаза и крылья.

- Помоги девчонке исцелить Эфо – такова цена за мою помощь.

- Это невозможно…

- Я не говорил, что будет просто. Пока у девчонки очень сильная тяга к жизни, она будет его постепенно исцелять, но… Эфо старше, опытнее и злее – он может легко её отравить своей ненавистью.

- Как же защититься от него?! – потер виски Пётр Иванович. – Как ты предлагаешь мне бороться с древним обозленным духом?! Разве он будет спокойно сидеть и ничего не делать?!

- Сейчас он спит, и пробудится только в том случае, если девчонке будет угрожать опасность. Поэтому мы с тобой должны оберегать её, пока она будет вытягивать из Эфо скверну. Ни в коем случае не разрывай сделку со мной, иначе она умрет, а Эфо окажется на свободе раньше времени.

- Можно готовить гроб…

- Не будь пессимистом. На нашей стороне Лафо – она сумеет сдержать агрессивно настроенных хранителей и не допустить их к нам.

Перед тем как дух исчез, Пётр Иванович остановил его вопросом:

- Дахот, а кем была та женщина, которая сражалась с Эфо? Она та, о ком я думаю?

- Да… это она…

Глава 2

Некоторое время спустя…

Катя потянулась в постели и открыла глаза. На пуховой подушке среди локонов рыжих волос сидело пушистое желтое насекомое с четырьмя тонкими крылышками и голубыми глазками-пуговками.

- Какая очаровашка! – с умилением отреагировала на маленького гостя девушка.

Насекомое с тихим жужжанием взлетело. И пока Катя с восторгом следила за его медленным полетом, в комнату вошел Пётр Иванович. Следом раздался беспощадный хлопок.

- Паразиты кусачие, – брезгливо стряхнул с ладони «очаровашку» Пётр Иванович и повернулся к Кате: – Чего ты? Заболела?

Катя недовольно смотрела на тридцатилетнего жилистого мужчину в чёрном балахоне и никак не могла принять тот факт, что этот невеселый человек её родственник. Катя считала Петра Ивановича циничным сектантом с расстройством личности. Да и сомнительна адекватность человека, утверждающего, что ему почти сто лет и что он колдун. И это не самое странное. Пётр Иванович искреннее верил, что Катя его правнучка…

- Встала не с той ноги, – поднялась Катя с кровати, беря с кривой тумбочки самодельный костяной гребень.

- Я собираюсь ехать в город и хочу, чтобы ты поехала со мной, иначе мне придется спрятать тебя в подвале.

- Чего сразу в подвале? – опешила Катя, едва не сломав застрявший в волосах гребень.

- Чтобы мои односельчане тебе ничего плохого не сделали, – пояснил Пётр Иванович. – Они люди тёмные, глупые. Подвала моего опасаются.

- Что, снова в жертву лесу хотят меня принести? Или задобрить кровью чокнутое божество?

- Нет, побьют как ведьму.

- Вы можете сказать им, что я не ведьма! – возмутилась Катя.

Взгляд мужчины красноречиво говорил, что он солидарен с односельчанами.

- Это потому что я рыжая?!

- Сова не родит сокола, а такого ж чорта, как сама, – буркнул Пётр Иванович, выходя из комнаты и хлопая дверью так сильно, что у кривой тумбочки надломилась ножка и она медленно, словно раздумывая, упала на пол.

- Су-у-упер! – скрестила на груди руки Катя.

Всё вокруг было таким старым, что любое прикосновение могло послужить причиной поломки. Двери падали, тумбочки падали, столы падали, стулья падали, буфеты падали и даже окна падали. Пол проваливался и периодически пищал. Крыша да стены держались из последних сил. На почерневшем от времени потолке скопилось столько паутины, что Кате потребовалось полдня, чтобы смести её дедовским веником из хвороста. Потом оказалось, что Пётр Иванович разводил какую-то волшебную разновидность пауков и продавал шелковую нить. Пришлось соскребать паутину с веника.

Катя выглянула в мутное окно, где по двору вместо курочек бегали жирные двулапые коричневые ящерицы. На некотором отдалении виднелись добротные грушевидные домики, слепленные из мелкого щебня и клейкого вещества, добываемого из слюны жирных ящериц.

Во всей деревне Петр Иванович был единственным человеком, который жил в деревянном доме и пользовался деревянными вещами. Односельчане использовали любой другой материал, кроме дерева. На Катин вопрос: «Почему?» Пётр Иванович глубокомысленно посмотрел в сторону леса, соседствовавшего с деревней, и ответил:

- Лесных духов боятся.

Шутил он или серьезно говорил, Катя до конца не разобрала, но окончательно уверилась, что в деревне жили сектанты, считавшие лес божеством.

Катя спустилась вниз и села за стол на кухне, где с потолка свисали пучки трав, а у стены на столе томилась грязная посуда. Некогда белая печка местами почернела, пожелтела и заплесневела.