`Ценитель чайных церемоний`

Я, правда, по общей испорченности характера, полагал, что эти самые хунхузы попросту имеют долю в совместном с данными дельцами, предприятии. Оттого и целы по сей день… и даже более того.

А между тем, все мои попытки подойти хоть немного поближе к семейству Ли, стабильно упирались… в пустоту. Со мною попросту не видели никакого интереса разговаривать — о чём тактично и намекнули. Ну и в самом деле… репортёр… черт знает, из какой дали — о чём с ним вообще разговаривать-то? Если что надо — так, для этого существуют своего рода приказчики — с ними и базарь.

Нужен был какой-то козырь… та карта, с которой можно зайти.

— Ли — не торговцы, — пояснил мне в личной беседе один местный «товарищ». — Они — больше! Они смотрят за тем, чтобы тут всё было бы правильно!

Правильно — вообще?

Или правильно — по-китайски?

Тут, знаете ли, есть существенная разница!

Начнём с того, что эти понятия здесь очень сильно различаются.

Нет, понятно, что за соблюдением правопорядка, так сказать, тут присматривает местная полиция. Но вот, например, в те кварталы, где компактно проживают иностранцы, им вход заказан. Тут — свои силы поддержания правопорядка. И ребятки, надо сказать, грамотные и умелые… свято блюдут интересы здешних обитателей.

Здешних — то есть, тех, кто живёт именно на обслуживаемых территориях. А на всех прочих, им, мягко говоря, накласть. Имеют значение только интересы конкретных людей — все прочие идут лесом.

Что несколько напрягает окружающих. Ибо не все эти делишки обитателей кварталов законные и правильные Большинство китайцев их откровенно не одобряет.

И насколько я в курсе дела, эта самая «семейка» тоже не слишком поощряет некоторые виды, так сказать, «бизнеса».

К бирменгенской парочке это относиться едва ли не в первую очередь. На что им абсолютно начхать!

От британского посла претензий нет?

Нет.

В доле он или нет — но претензий к почтенным коммерсантам не имеет.

А все прочие идут лесом!

— Я попросил бы вас, уважаемый господин Цань, принять на хранение одну вещицу… — обращаюсь к собеседнику.

Он — формально, один из тех самых «приказчиков» семьи. Мы тут с ним «вола пасём» уже неделю — и всё на одном месте. Ни тпру — ни ну, как говориться… С ним мне разговаривать не о чем — те условия сотрудничества, которые нам нужны, он, при всём желании, предоставить не может. Полномочия не те…

— Какую же? — вежливо наклоняет голову он.

— Вот эту…

И на столике появляется… пуля.

Обычная.

От того самого «нагана» калибра 9-мм.

Ничего необычного… только сбоку на ней нацарапан ножом косой крест.

Собеседник берёт её в руки, крутит, разглядывает.

— И что я должен с этим делать?

— Возможно, я попрошу её у вас назад… через некоторое время. Или вы сами, как мудрый человек, найдёте кому её передать… в каком-нибудь ином случае…

Собеседник только плечами пожал — мол, как будет угодно уважаемому господину.

Двор братьев-коммерсов был обнесён изрядным таким забором — враз не перемахнуть! Ну, я и не мастер паркура, такие фокусы точно не для меня. А вот калитку у них открывают два основательных таких персонажа… все в шрамах. Мне уже тут коротко пояснили, что прислуживают у этой парочки откровенные хунхузы — из числа заслуженных злодеев. Грабить просто на дорогах им уже невмочь, а тут место тихое и непыльное. Опять же — за клиентом присматривают… аккуратно так…

Стук — почти тотчас же брякает окошечко в калитке.

— Кто там?

Вопрос по-китайски, это я понимаю.

— Открывай!

Нагло и в повелительном ключе — по-английски.

Именно так себя ведут оба торгаша, приходилось видеть… и слышать. Да и не только они, здесь очень многие иностранцы себя подобным образом ведут. И это считается совершенно в порядке вещей. Ох, ребятки… доиграетесь вы таким макаром когда-нибудь…

Но лязгает засов, калитка приоткрывается.

Передо мною один из головорезов-пенсионеров. Выражение лица вполне себе предупредительное… но приличная такая дубинка у пояса — присутствует. Я так понимаю, что он её не ради прикола таскает.

Шаг вперёд — и калитка за моей спиной захлопывается. Там второй «привратник» имеется.

— Что угодно уважаемому господину?

— Я договаривался с твоим хозяином — он обещал мне дать попробовать одну из новых девчонок.

Есть здесь и такая услуга. Торгаши поставляют в публичные дома Европы молоденьких девчонок — лет двенадцати-тринадцати, а то и меньше, лишь бы внешне годилась для этой роли. Сильно сомневаюсь, что они долго живут на новом «рабочем месте» — но это продавцов нимало не волнует. А за некоторую сумму денег этих девчушек можно попробовать прямо здесь — пока не отправили по новому месту пребывания.

— Вы принесли деньги?

Хлопаю себя по карману куртки — мол, всё тут!

— Нижайше прошу вас подождать тут, — громила указывает мне на беседку во дворе. — Мы сейчас же оповестим хозяев!

И поворачивается ко мне спиной.

А второй, эдак ненавязчиво, устроился около калитки, время от времени посматривая в мою сторону.

Присаживаюсь, расстегиваю куртку, чуть поворачиваюсь боком…

Нет, всё же верно говорят — длительное занятие каким-то конкретным делом, либо промыслом, неизбежно вырабатывает в человеке определённый… автоматизм, что ли…