Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Угроза приобретения Северной Кореей средств доставки ядерного оружия проявляется несколькими способами. Во-первых, стратегия зависит от анализа намерений и возможностей. Определить намерения часто труднее, чем возможности, (даже учитывая, что наша разведка несовершенна). Но кто готов играть в азартные игры, пытаясь угадать, что на самом деле на уме у лидеров единственной в мире наследственной коммунистической диктатуры, имея неопровержимые доказательства наращивания ядерного и ракетного потенциала? Во-вторых, Северная Корея, обладающая ядерным оружием, может шантажировать соседние безъядерные государства, такие как Япония и Южная Корея (где у нас самих развернуты крупные силы) и даже против Соединенных Штатов, особенно при слабом или беспомощном президенте. Опасность исходит не просто от риска первого удара, а от простого обладания, не говоря уже о стимулах для дальнейшего распространения Пхеньяном ЯО по Восточной Азии и в других местах. В-третьих, Северная Корея неоднократно демонстрировала, что она продаст что угодно кому угодно за наличные, поэтому риски превращения его в ядерную Амазонию далеко не тривиальны.

Я объяснил, почему и как сработает упреждающий удар по ядерной и ракетной программам Северной Кореи, как мы могли бы использовать мощные обычные бомбы против артиллерии Пхеньяна к северу от демилитаризованной зоны, которая угрожала Сеулу, тем самым резко сократив потери; и почему Соединенные Штаты быстро приближаются к выбору одного из двух (предполагая, что Китай не станет разыгрывать драму) — или мы смиряемся с ядерным статусом Северной Кореи или применяем военную силу. Единственными другими альтернативами были попытки воссоединения полуострова с Южной Кореей или смена режима в Пхеньяне — но оба варианта требовали сотрудничества с Китаем, о чем мы пока даже не заводили речь. Трамп спросил:

— Как вы думаете, каковы шансы войны с Северной Кореей? Пятьдесят на пятьдесят?

Я сказал, что думал, что все зависит от Китая, но, вероятно, пятьдесят на пятьдесят. Келли считал так же.

В ходе этого разговора, который длился около тридцати пяти минут, Трамп выразил свое недовольство Тиллерсоном, заявив, что он, похоже, не контролирует Госдеп. Я объяснил, что причина в том, что Тиллерсон не провел чистку, назначив своих людей и закономерно контроль над департаментом остался в руках прежней бюрократии. Я также объяснил, почему госдепартаменту нужна “культурная революция” из-за его желания самостоятельно проводить внешнюю политику, особенно при президентах-республиканцах. И Трамп, и Келли согласно закивали. Трамп спросил Келли, что, по его мнению, Тиллерсон делал неправильно, и Келли ответил, что Тиллерсон пытался слишком много контролировать лично. Я согласился, но сказал, что делегирование полномочий должно идти рука об руку с поиском нужных людей, которым можно их делегировать. Келли согласился, сказав: “Делегирование с наблюдением”.

Затем Трамп сказал Келли:

— Джон знает это место [т. е. госдепартамент] вдоль и поперек.

Келли кивнул в знак согласия. Я подумал, что поразительно, что Трамп не выдвинул Макмастера. Когда мы заканчивали собрание, Трамп сказал:

— Ты все еще готов принять правильную должность, если я не ошибаюсь?

— Правильную — да, — засмеялся я в ответ:

Когда мы с Келли возвращались в вестибюль Западного крыла, он сказал:

— Этот парень любит тебя. После того, как мы пробудем здесь весь день, он позвонит мне домой в пол-десятого и скажет: ”Ты только что видел Болтона по телевизору?»

Я предложил Келли звонить мне, если ему потребуется помощь вышел из здания.

За неделю до Рождества я снова встретился с Кушнером по ближневосточному мирному плану примерно на сорок минут, кроме того, в декабре мы пару раз созванивались. В остальном, до конца месяца все было тихо. С новым годом!

* * *

В связи с приближением очередного законодательно требуемого президентского решения о том, следует ли возвращать в силу санкции, введенные до сделки с Ираном, я сидел сложа руки. В Белом доме могли связаться со мной, когда угодно, но никто этого не сделал. Трамп повторил свои октябрьские действия — не возобновил санкции, но и не подтвердил, что Иран соблюдает условия сделки. Никакого прогресса.