Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

На следующее утро, я снова позвонил Седвиллу для организации предстоящего телефонного разговора Мэй с Трампом. Седвилл снова нажал на вопрос о сроках. Очевидно, англичане руководствовались своими внутриполитическими вопросами: прошлый раз бывший премьер-министр Кэмерон не смог получить одобрение Палаты общин на удар по Сирию. Если мы начнем действовать до того, как парламент возобновит сессию, этого риска можно будет избежать. Седвилл также был рад услышать, что Пентагон склоняется к более тяжелому военному варианту.

Когда Мэй и Трамп говорили, она повторила комментарии Седвилла о необходимости действовать незамедлительно. На протяжении всего разговора Трамп казался решительным, хотя было ясно, что ему не нравится Мэй, и это чувство показалось мне взаимным. В течение недели я также часто беседовал со своим израильским коллегой Меиром Бен-Шаббатом по поводу сообщений об авиаударе по сирийской авиабазе Тияс и крайне угрожающем присутствии Ирана в Сирии.

В течение недели поступало все больше информации об атаках, и я потратил значительное время на изучение этих данных, а также стопок секретных материалов по остальному миру. Моя практика на предыдущих правительственных должностях всегда заключалась в том, чтобы использовать как можно больше информации. Я мог соглашаться или не соглашаться с анализами или выводами, но я должен был знать. Доказательства применения режимом Асада химического оружия становились все более очевидными в публичных репортажах, хотя левые и даже кое-кто на телеканале «Фокс» говорил, что доказательств нет. Они были неправы.

На следующем заседании СНБ я понял, что Мэттис был нашей самой большой проблемой. Он так и не предоставил никаких обещанных вариантов. По долгому, печальному опыту я понимал, что происходит. Мэттис знал, какие приказы он хочет получить от Трампа и знал, что чтобы их получить, нужно отказать в информации остальным членам СНБ. Проще говоря — не предлагать варианты до последнего момента, удостовериться, что эти варианты были подстроены в “правильном” направлении, а затем как можно дольше затягивать и запутывать — вот тактика, с помощью которой такой опытный бюрократ, как Мэттис, мог добиться своего. Заседание СНБ закончилось безрезультатно.

Начиная примерно с трех часов дня, я провел около двух часов в Овальном кабинете, на “совещании” переходя от одного вопроса к другому. Трамп был обеспокоен возможностью того, что под удар могут попасть русские — за годы правления Обамы Россия существенно нарастила военное присутствие в Сирии. Это была законная озабоченность, и мы попросили председателя ОКНШ Джо Данфорда позвонить своему российскому коллеге Валерию Герасимову, чтобы заверить его, что какие бы действия мы ни решили предпринять, они не будут направлены против российского личного состава или имущества. Канал Данфорд-Герасимов был и остается важнейшим активом для обеих стран на протяжении долгого времени, во многих случаях гораздо более подходящим, чем дипломатические, для обеспечения четкого понимания Вашингтоном и Москвой взаимных интересов и намерений.

Еще один разговор Трампа с Макроном состоялся в 15:45. Макрон настаивал на незамедлительных действиях и угрожал действовать в одностороннем порядке, если мы будем откладывать слишком долго, о чем он ранее заявлял публично. Это было нелепо и потенциально опасно, это была чистая показуха, и Трамп в конечном итоге обуздал французов. Однако Макрон был прав, стремясь к быстрым действиям, которые противопоставлялись ошибочной склонности Трампа действовать медленно. Чем быстрее будет нанесен ответный удар, тем яснее будет послание Асаду и другим. Мы все еще не видели вариантов от Пентагона, и два лидера не обсуждали конкретные цели. Тем не менее, казалось, что Макрон хотел выбрать средний вариант среди целевых пакетов, каким бы он ни оказался. Я понятия не имел, что он имел в виду.

* * *

Следующим собеседником Трампа был президент Турции Реджепом Тайип Эрдоган. Во время подготовки переговоров я подчеркнул, что у нас есть правильная формула:

(1) предлагаемый вариант трехсторонней атаки с Францией и Великобританией, а не просто односторонний удар США, как в 2017 году;

(2) комплексный подход с использованием политических и экономических и военных средств, чтобы объяснить, что мы делаем и почему; и

(3) постоянные, а не разовые усилия.

Трамп, казалось, был удовлетворен. Он также убеждал меня брать столько эфирного времени на ТВ, сколько захочу, имея в виду «мочи Обаму сколько хочешь» что для него было хорошим поступком. На самом деле в ту неделю я не хотел тратить время на СМИ — и без меня в администрации хватало людей, жаждущих попасть в телевизор.