Центр роста

Дети росли, благодаря чему постепенно становилось понятно, что их семьи объединяет нечто большое, чем соседство. Они, эти двое, становились все больше похожими друг на друга. И начались ссоры; поползли зловещие слухи о том, что мама Копулятова попросту притворялась, удерживая подушку при помощи бандажа под платьем, а настоящей мамой была мама Русудан, чей муж, человек недалекий, лишь радовался жениной полноте, ибо любил женщин полных и не задумывался, чем же вызвана сия неожиданная объемистость: хорошо, хорошо кушаешь! - говорил он, когда вываливал на обеденный стол продукты из магазина, которым сначала заведовал, а в дальнейшем - единолично владел.

Мамы легли на больничные койки одновременно: одна - в акушерство, рожать Роммеля Копулятова от недалекого, но пространственно близкого, магазинщика; другая - в инфекционное отделение, рожать подушку, откуда вернулась до того похудевшей, что муж всплеснул руками и закачался, близкий к обмороку. Он решил, что понос уничтожил все его гастрономические старания. Он горевал и убивался: «Люди скажут, что я торгую дерьмом».

Однако слухи поползли - во-первых, по причине уже несомненного сходства двух новорожденных; во-вторых, из-за явного совпадения депрессивных идей, которые и Роммель, и Русудан переняли от Копулятова-папы, который копулировал с соседями, чтобы избавиться от хронической и клинической тоски. У него было психическое расстройство, передавшееся обоим - да и многим другим, не поминаемым здесь.

Еще в песочнице Роммель и Русудан постановили быть верными друг дружке всю недолгую жизнь и умереть одновременно. К этому времени даймеры успели войти в обиход, и цифры сильно мешали их планам - точнее, надеждам, обращая их в безнадежность. Им было неприятно постоянно знать, как далеко до могилы. Любовь и непоколебимая решимость дойти-таки до конца, лишь усилились и разожглись. Созрев достаточно, влюбленные стали искать пути обойти проклятые цифры. Их разделяло несколько человек.

Вот позднейшая картина из полуночных и сновидческих: поломался светофор. Копулятов стоит у перехода и упорно бьет белой тростью, но машины все мчатся и мчатся, и прохожие умиляются уличному метроному, хотя час неурочный. Может, кто-то Направляющего ищет, из шишек? - обмирают некоторые, хотя никого из прохожих никакие шишки не направляли. Вообще, братство выражалось в более узких кругах; в основной же массе оно увеличилось, но не успело пропитать сознание.

Даже не картина, а зарисовка, секундный срез бытия, но и его хватало, чтобы достаточно показательно отобразить абсурд.

Первое, на что они наткнулись, объединившись после длинной взлетной полосы кровавых неудач, была неформальная секта смертников, которая, однако, оказалась не такой уж неформальной, а просто законспирированной анонимной сетью, призванной прореживать земное население за счет истребления своих персональных Направляющих.

- Копылятов, - дразнился теперь Садко, заслышав знакомый стук.

Пора.

…Венчание было запланировано на один из ближайших дней.

- Согласись, - обратился Садко к Русудан накануне со всем смирением, какое мог себе позволить и на какое был способен. - Само существование номеров указывает на высший промысел. Но мы с тобой - различного вероисповедания, и ты, как жена мне, обязана…

- Я перейду в твою веру, любимый, - Русудан Монтекян не дала ему договорить. Она еще спела: - «Будет все, как ты захочешь…», с восточным, но вокальным вилянием бедрами на звуке «о».

- А я перейду в твою, - вмешался Копулятов, навинчивая на себя всевозможные устройства. Он ловко орудовал гаечным ключом, иногда - разводным, а случалось - и вантузом.

Устин Садко приблизился к потайному сейфу, пошарил там, достал подушечку, напоминавшую пушистый коробок: внутри, в узеньких гнездах, сидели обручальные кольца.

Он передал коробочку Копулятову: сюрприз!

И за одним сюрпризом последовал новый, но уже выраженный словесно:

- Вы - самые близкие и дорогие для меня люди, вы Ромео и Джульетта, а тем их история, длившаяся-то от силы шесть-семь дней, померещилась вечностью. Я испытывал вас на прочность. Свадьба состоится, любезная Русудан, но не наша. Вы, Роммель - вот истинно достойный избранник. Проверка доказала мне, что я не ошибся и ныне могу позволить себе насладиться торжеством, созерцая соединение любящих сердец.

Садко прижал к себе одной лапой оторопевшую Русудан, другой - онемевшего Копулятова.

- Неужели вы думали, сладчайшая Русудан, что я воспользуюсь и разобью два любящих сердца? Уже давно, как ваша пара угодила в поле моего зрения… Я не верхушка, но близок к ней…

Чего никак не ожидала Русудан Монтекян, так это того, что Садко уступит ее сопернику - не из той породы людей. В таком мероприятии, как свадьба, террористы нуждались не только для значительного скопления народа, но и по взаимной любви - не к Садко, разумеется, хотя основную страсть не затмишь никакой любовью - а иногда не затмишь и идею; когда же первое сочетается со вторым… тогда и с Устином обручишься ради массовости акции… Что, собственно говоря, до сих пор и происходило.