Централийская трагедия. Книга первая. Осень 1961

Я не сразу понял, что нахожусь во сне. Мне почудилось, будто я проснулся от отдаленного, едва различимого шума, сел в постели и прислушался. Источник звука направлялся ко мне, и по мере его приближения, я различил тихий плачь. Я встал с постели, и мои босые ступни обожгло ледяным полом. Я посмотрел вниз и заметил, будто пол двигался, и по нему ползла рябь. Я понял, что стоял на воде. Вновь подняв глаза, я увидел, что комната заполнилась лицами. Меня окатило волной леденящего ужаса. Очертания лиц ежесекундно менялись, как это часто бывает во снах, но неизменным оставалось то, что то были лица маленьких девочек – лица с пустыми глазницами. В тот момент ко мне пришло осознание, что я был во сне, но этот факт меня не утешил. Испуг парализовал меня. Вдруг лица широко открыли рты и нараспев протянули «о-о-о», словно в церковном хоре. Но вскоре это мелодичное «о-о-о» превратилось в вопль адской агонии. В миг разгорелось пламя, и огонь объял детские тельца. Вой усиливался и оглушал. Я хотел закрыть уши руками, но все еще не мог пошевелиться. Тем временем, языки пламени, пожирающие детей, плавно подступали ко мне. Лицо обожгло жаром, таким реальным, будто все происходило наяву, как вдруг я провалился под пол и начал тонуть. Что было сил я барахтался в воде, но вскоре почувствовал такую усталость и боль в плечах, руках и во всем теле, что сдался. Я пошел ко дну. Несмотря на то, что то была лишь игра моего подсознания, я чувствовал почти физическую, жгучую боль, когда мои легкие разрывались, по мере того, как их заполняла вода. Я погрузился на такую глубину, при которой, будь то не сон, меня бы мгновенно расплющило давлением. Вокруг был только мрак, настолько тяжелый, что, когда я закрывал глаза, становилось не так темно. Пробыв в этом мраке около пяти ужасающих секунд, я проснулся. Тогда я еще не знал, что эти абсурдные картины, сплетенные в одном сновидении, были образным пророчеством грядущих событий.

Глава 8

Город Дит

Соединенные Штаты Америки, штат Пенсильвания, Централия, Фаргейн-стрит, дом 49.

Сентябрь, 1961 г.

Пот лил градом по лбу. В горле пересохло. Меня трясло мелкими конвульсиями. Воздух был удушливым. Я решил спуститься на кухню, чтобы выпить стакан воды или молока. На самом деле, я просто хотел покинуть тяжелую атмосферу, повисшую в комнате. Рядом ощущалось некое потустороннее присутствие, но я знал, что то было лишь когнитивным искажением, которое часто сопровождает сонные параличи. Я глянул на будильник на прикроватной тумбочке. На часах было три пятнадцать ночи.

Проходя по коридору мимо спальни Хелены, я услышал тихий плач. Я подумал, может его то я и слышал сквозь сон. Дверь была приотворена и, заглянув в щель, я увидел Хелену сидящей в постели, устланной алыми шелковыми простынями. Уткнув лицо в ладони девушка плакала. Неловким движением я задел дверь, и она со скрипом открылась. Хелена вздрогнула и подняла лицо. В темноте зиял лиловый шрам. Я машинально отвернулся.

– Входи – услышал я тихий голос, но продолжал стоять за дверью, не осмеливаясь сдвинуться с места.

– Войди! – повторила Хелена грозно, и мне были слышны нотки раздражения и нетерпения в ее голосе. Я вошел в комнату и подойдя к кровати, остановился, виновато опустив голову.

– Я… воды шел… – промямлил я.

– Не нужно оправдываться, дорогой мой мальчик, – голос Хелены снова смягчился, – присядь, – она разгладила простынь рядом с собой.

Я неуверенно сел на край кровати и огляделся. Спальня Хелены значительно превосходила размерами комнату отца. Было жарко. В разожженном камине плескался огонь. Поленья, обгладываемые огнем, трещали подобно костям приснившихся мне девочек.

Меблировку составляла дорогая массивная мебель: двуспальная кровать, широкий, почти во всю стену, гардероб, подле него трюмо с пуфиком, обитым красной бархатной тканью. Возле камина находился книжный шкаф, полки которого изобиловали американской, английской, французской, немецкой и русской классикой в изящных переплетах. Корешки книг пестрили витиеватыми узорами, выпуклыми декоративными элементами и названиями многочисленных произведений.

Над камином висела репродукция «Карты Ада», иллюстрации Сандро Боттичелли к «Божественной комедии» Данте. Примечательным было то, что картина была воспроизведена не полностью. Изображен был только один фрагмент – седьмой круг ада, который представлял собой город Дит. Если Данте не ошибся в своем видении ада, город Дит – это то, куда мы с Хеленой отправимся после смерти, если по милости богов она будет нам дарована.