Центральная Азия: От века империй до наших дней

На пути к программе «перевоспитания», занявшего несколько десятилетий, с 1989 года, было несколько важных вех. В 1990-е и 2000-е годы некоторые массовые протесты перерастали в беспорядки и нападения на полицейские участки и другие государственные учреждения. Достоверных свидетельств очевидцев ни одного из этих инцидентов не было, и даже сам факт этих инцидентов оспаривается, однако, так или иначе, государство отреагировало на них определенным образом. Первый такой эпизод произошел в небольшом городке Барин недалеко от Кашгара в апреле 1990 года, когда несколько сотен человек на три дня заняли здания местных органов власти. По-видимому, основной причиной протеста послужил новый закон, ограничивающий количество детей в городской уйгурской семье до двух, а в сельской – до трех. Предполагается, что повстанцы произнесли шахаду, исламское исповедание веры, и призвали к джихаду, после чего их расстреляла полиция{429}. Еще одна крупная акция протеста состоялась в феврале 1997 года в тысяче километров к северу, в городе Кульдже. Несколько сотен людей, протестовавших против ареста тридцати человек из мечетей и частных учебных групп, устроили стычки с полицией, и в ходе столкновения полиция открыла огонь и убила несколько человек. В промежутке между этими двумя крупными эпизодами произошел ряд мелких беспорядков, взрывов и перестрелок между полицией и местными жителями.

Правительство отвечало решительными репрессиями, которые зачастую приводили к еще большему насилию. Кроме того, правительство стало использовать новую лексику для описания недовольства уйгуров. До середины 1990-х годов китайское государство считало причиной недовольства пантюркизм, а теперь заговорило о сепаратизме, религиозном экстремизме и терроризме как о взаимосвязанном наборе «трех зол». В июне 2001 года Китай заставил Шанхайскую организацию сотрудничества ратифицировать конвенцию по борьбе с этими тремя явлениями. Три месяца спустя Соединенные Штаты начали свою глобальную «войну против терроризма», по факту санкционировав еще более широкое применение такого рода лексики. Война ведется на основе абстрактного существительного («терроризм»), и в однополярном мире враги, то есть «террористы», представляются врагами глобального порядка и всего человечества. Соединенные Штаты щедро и не особо заботясь о точности лепят ярлык «терроризм» на кого ни попадя – достаточно того, чтобы это не было целое государство и чтобы этот деятель выступал против них. Многим режимам в мире обозначение врагов как террористов (или экстремистов) сыграло на руку. Режим Ислама Каримова в Узбекистане оправдывал свои репрессии против оппозиции как раз такими ярлыками, а уж для Китая, очень быстро перенявшего американскую лексику войны, этот термин стал подарком судьбы. В ноябре 2001 года представительство Китая при Организации Объединенных Наций заявило, что «элементы из так называемого "Восточного Туркестана"», представляющие интересы «более чем 40 организаций», получали помощь от Усамы бен Ладена и движения «Талибан»[16] в Афганистане и «в разной степени участвовали в террористическом насилии» на китайской земле в 1990-е годы{430}. Через год правительство США включило одну из этих организаций, Исламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ)[17], в свой список международных террористических организаций. С тех пор китайское государство возлагает вину за большинство беспорядков в Синьцзяне на ИДВТ и другие «восточно-туркестанские элементы» и беззастенчиво демонизирует любое недовольство уйгуров, именуя его не иначе как терроризмом и религиозным экстремизмом.

До 2001 года в Афганистане существовала небольшая община уйгуров, но едва ли найдутся основания полагать, что они как-то связаны с «Аль-Каидой»[18] и другими террористическими сетями{431}. Ученым Синьцзяна ИДВТ на тот момент было совершенно неизвестно. Однако организация приобрела определенную известность, когда 22 уйгура при помощи американских войск были перевезены в американский лагерь для военнопленных в заливе Гуантанамо на Кубе. (И даже в корне ошибочный квазиправовой процесс, имевший место в Гуантанамо, показал, что эти уйгуры никакие не «вражеские боевики», и через много лет заключения их освободили{432}.) Затем, в 2008 году, другая группа, Исламская партия Туркестана (ИПТ)[19], привлекла внимание всего мира, выпустив видеообращение с угрозой нападения на Олимпийских играх в Пекине. ИПТ была каким-то образом связана с «Аль-Каидой»[20] – правда, главным достижением этой организации было производство видеороликов и публикация журнала на арабском языке (то есть она явно ориентировалась на арабский мир, а не на уйгуров). Нет особых оснований полагать, что у партии была возможность действовать на территории Китая.