Центральная Азия: От века империй до наших дней

Рис. 25.2. «Крысы на улице» Аблета Мусы, победившего в конкурсе живописи на тему борьбы с экстремизмом в Синьцзяне, организованном Министерством культуры КНР в 2014 году. Эта картина – прямой ответ на задание Си Цзиньпина «сделать так, чтобы террористы выглядели крысами, снующими по улице, а все кричали: "Бей их!"». Здесь поставленную задачу выполняют уйгуры в национальных костюмах. Картина наглядно демонстрирует расчеловечивание врага, скрывающееся за риторикой борьбы с терроризмом.

Впервые опубликовано на Tian Shan Wang, цифровой новостной платформе Синьцзяна

Китайское государство отреагировало на насилие 2009–2014 годов ударом железного кулака. Масштабы и интенсивность этих мер с годами росли, и в 2014 году борьба обрела форму государственной программы под названием «Решительный удар по терроризму». Объявляя о начале программы, Си призвал китайскую общественность построить «стену из бронзы и стали» для защиты от терроризма и «сделать так, чтобы террористы выглядели крысами, снующими по улице, а все кричали: "Бей их!"»{438} В неофициальной обстановке он выразился еще крепче. «Мы должны быть столь же безжалостны, как они, – заявил он в речи перед сотрудниками службы безопасности в Урумчи сразу после нападения на железнодорожную станцию, – и не проявлять ни малейшего милосердия»{439}. Несколько месяцев спустя Чжан Чуньсянь, секретарь Синьцзянского бюро КПК, начал «Народную войну с терроризмом». В ней риторика глобальной войны с терроризмом любопытно сочеталась с предвыборной политикой в маоистском стиле, которую Си снова стал внедрять по всему Китаю спустя несколько десятилетий рутинного бюрократического правления. «Народная война» включала в себя художественные конкурсы, где крестьяне и художники из народа создавали плакаты и фрески, изображающие ужасы экстремизма{440}. В ней приняли участие несколько уйгурских крестьян-художников, которые создали ряд ярких образов (рис. 25.2). Однако, даже притом что общественность призвали помочь в борьбе с терроризмом, основная ответственность за эту борьбу все равно лежала на государстве, которое теперь могло вкладывать в нее огромные ресурсы – человеческие, финансовые и технические, – а определения терроризма и экстремизма расширить до такой степени, что большинство уйгуров, похоже, превратились в мишени борьбы, а не партнеров государства в ее осуществлении.