Центральная Азия: От века империй до наших дней

Петербургский договор официально закрепил возвращение Китаю региона Или. Сегодня об этом помнят главным образом потому, что это единственный прецедент в XIX веке, когда империя Цин, находясь в невыгодном с точки зрения военных сил положении, в дипломатической схватке с европейской державой одержала верх. Как бы там ни было, этот договор стал важной вехой в истории Центральной Азии. Обозначив постоянную границу между двумя империями, заверенную международным правом, договор узаконивал разделение Центральной Азии между ними. Степь оказалась замкнута со всех сторон. В 1867 году русские преобразовали Туркестанскую область, появившуюся два года назад, в край, разделенный на области. Таким образом, он стал частью Российской империи, которая подчинялась имперскому законодательству и управлялась российской бюрократией (см. карту 5.2). По мере дальнейших завоеваний регион расширялся вплоть до 1889 года. В 1868 году русские ввели в степи новые административные формы, разделив ее на четыре округа. В 1881 году две восточные области – Акмолинскую и Семипалатинскую, земли Среднего жуза, – объединили в Степной край. И Туркестан, и Степной край возглавляли генерал-губернаторы, которые подчинялись непосредственно царю. Генерал-губернатор Туркестана, в частности, пользовался широкими полномочиями, включая ответственность за отношения с протекторатами (Хивинским ханством и Бухарским эмиратом), а также с другими государствами коренных народов у границ Туркестана. Местные жители называли его ярым-падшо, что буквально означает «полуцарь», хотя более подошел бы перевод «вице-король».

Тем временем в 1884 году династия Цин превратила Синьцзян в провинцию и начала внедрять в нем китайские административные структуры. Синьцзян перестал быть зоной военной оккупации и землей маньчжурских и монгольских знаменных войск. И все же обе империи воспринимали неоднородность своего населения как данность. Ключевым моментом было научиться управлять различиями, не стремясь к однородности. На практике это проявлялось в том, что разные юрисдикции подчинялись разным уставам, а религиозные общины продолжали вершить правосудие по своим собственным законам. В обеих империях территории Центральной Азии оставались самобытными.

Глава 6 Колониальный порядок

В 1873 году Юджин Шайлер, секретарь американского представительства в Санкт-Петербурге, собрал чемоданы и отправился исследовать новые завоевания России в Центральной Азии. Зачастую он критиковал то, что там видел, даже когда полагал, что российская власть улучшила ситуацию по сравнению с тем, как было при «местном деспотизме». Однако при первом впечатлении Ташкент его просто поразил. «В первый вечер по приезде в Ташкент я сидел на веранде, – писал он, – и мне с трудом верилось, что я в Центральной Азии. Мне казалось, будто я нахожусь в каком-нибудь небольшом городке центрального Нью-Йорка. Широкие пыльные улицы в тени деревьев; отовсюду слышится журчание воды; маленькие белые домики чуть в стороне от улиц, перед ними деревья и изгороди; огромная площадь, заросшая травой и цветами, а посередине церквушка – всё это вызывало у меня ощущение чего-то знакомого». Шайлер описывает новый город, построенный русскими по другую сторону реки Анхор от ташкентской крепости. «При дневном свете, – продолжал он, – Ташкент напоминает какой-нибудь американский городок на Западе – Денвер, например, – хотя ему и не хватает тамошней энергичности, а вместо индейцев и шахтеров здесь сарты в тюрбанах и халатах»{68}. Шайлер интуитивно воспринимал российский Ташкент как фронтирное поселение. Такое описание было бы еще уместнее для городов, возникших в степи на российских линиях укреплений. Орск, Семипалатинск, Верный (ныне Алматы) и Пишпек (ныне Бишкек) выросли вокруг российских крепостей и изначально были пограничными поселками. Интуиция не подвела Шайлера. Он напоминает нам о том, что Россия завоевала Центральную Азию примерно в то же время, когда США покоряли американский Запад, и помогает нам рассмотреть оба эти завоевания в более широком контексте колониализма. Как и у Соединенных Штатов, у Российской империи не было официальных колоний, которые бы отличались территориально или юридически от имперской метрополии, однако обе эти державы в XIX веке были колониальными государствами.