Центральный Зомбиленд

– Однако ваше послание, действительно, попало к нам. – Хозяин дома выдавал информацию неторопливо, почти на автомате поддерживая беседу. – Все сообщения хранятся в единой базе данных и обрабатываются в течение нескольких часов на предмет несанкционированной и противоправной деятельности. К несчастью, ваш шепот по смартфону из-за излишней неразборчивости и истерики попал вначале в этическую службу и только оттуда к нам. Еще какое-то время ушло на восстановление записей с отключенных вами видеокамер и на мой перелет из Новосибирска. Однако вот я здесь, и мы благополучно подходим к логическому завершению.

– Ура, – совершенно без энтузиазма подытожил не им произнесенную речь Кирилл. – От правительства не сбежишь.

Михаил Николаевич не обратил на эту реплику ровным счетом никакого внимания. Кажется, он пришел внутри себя к неким выводам и собирался их изложить.

– Иван, – обратился он к излишне причесанному (бывает, оказывается, и так!) своему помощнику. – Отведи профессора в соседнюю комнату, сними официальные показания, возьми расписку о неразглашении и отправь в Москву.

– Под конвоем в изолятор? – с надеждой спросил Иван.

– Нет. Под охраной и в его квартиру, – без толики недовольства непониманием подчиненного сказал Великий. – И нигде официально не зарегистрируйте, не дай Бог.

Иван чуть приуныл, но стремительно поднялся со стула и, подойдя к Сергею Петровичу, ухватил того за ворот пижамы.

– Я протестую, – невесело сказал профессор. – У меня полное гражданство и все права почетного академика. Мне нужно позвонить адвокату.

Великий ответил на это задушевным смехом.

– Сергей Петрович, вы меня в последнее время просто умиляете. Я раскрываю вас с новой стороны. Если дойдет до официоза, вас же как минимум выгонят из вашего института, да и гражданство ограничат. Так что скажите спасибо моей взбалмошной дочурке, что я не хочу данное дело раскручивать. Да, и от охраны по пути даже не пытайтесь сбежать. Они у меня нервные стали, могут и не разобраться, что вы не обвиняемый… Пока еще… ? Великий уже серьезно посмотрел в глаза профессору. – Надеюсь, мы друг друга правильно поняли, Сергей Петрович?

Тот печально кивнул и понуждаемый очередным рывком со стороны Ивана поднялся. Он раскланялся с Дашей, бросил полный сожаления взгляд на Кирилла и направился к двери.

– Всегда восхищался вашей научной прозорливостью, – крикнул ему в след хозяин кабинета. – Ждем вас с женой на летнем выезде.

– Всенепременнейше, Михаил Николаевич, – ответил профессор и исчез из поля зрения вместе с зауженным Иваном и двумя охранниками.

В открытое окно ворвался свежий сквозняк и запах лесной сырости. Кириллу стало отчего-то жалко Сергея Петровича. Он был так жизнерадостен и оптимистичен, даже в реализации коварных замыслов своих. Уныние единым махом украло у ехидного старика не один десяток лет, обнажив глубокие морщины и тоскливую пустоту глаз. Бедолага… Только вот у самого Кирилла поводов для радости было еще меньше.

– Ну, вот мы и остались в более тесной, семейной, так сказать, компании, – изрек Михаил Николаевич, отхлебнув заботливо принесенный роботом чай. – Судьба ваша, Кирилл, думаю, не должна вызывать сильных сомнений.

Кирилл, в общем-то, и не сомневался. Не получилось, видать, убежать от судьбы. Что ж, значит такая судьба. Он настолько часто уже ощущал себя стоящим на краю гибели, настолько часто потом отпускало его до очередного опасного момента, что эта новая критическая ситуация воспринималась им уже, как нечто обыденное и не порождающее лишнее психическое напряжение или дискомфорт.

– От судьбы не уйдешь, – выдал он банальную истину просто для того, чтобы разрушить тишину.

– Не уйдешь, – согласился Великий.

Даша все-таки не выдержала и расплакалась. Вначале молча, прячась внутри. Так, что только подрагивающие плечи и крупные набухшие в уголках глаз капли говорили о срыве. Потом тишайшие всхлипы вырвались наружу, усилились и превратились в неровно бьющие рыдания. Всем находящимся в комнате мужчинам стало ужасно неловко. Им казалось, что девушка плачет именно из-за них. В принципе, это в той или иной степени было правдой. Даже охранники, смущенно отвернувшись, смотрели на стену, видимо, считали завитки на обоях.

У Кирилла заныло в левом боку. Ощущение было странное и непривычное. Никогда там не болело. Какие хоть органы-то расположены в этом месте? Анатомию зомби он на подкорку не загружал. Напрасно, наверное. Вдобавок неприятный комок сформировался в горле и категорически не желал проглатываться. Обнять девушку ему не дадут. Да это и так уже сделал великий родитель, который неожиданно проявил признаки отцовской любви, свойственной обычным существам.