Центральный Зомбиленд

Бежать с прежней скоростью сил не осталось. Кирилл перешел на быстрый шаг. Жутко ныло теперь уже в правом боку. Там-то что может ныть? Несколько ссадин на руках и шее кровоточили, и зловредная местная мошкара, стремившаяся облепить любой неприкрытый клочок кожи, особенно нагло липла именно на эти места.

Шума позади давно не было слышно. Охранники, очевидно, не преодолели узкую для них трубу и пошли вокруг ограды. Однако надеяться на близкое спасение не приходилось. Родитель у Даши выглядел человеком на редкость серьезным и основательным. Наверняка он уже вызвал дополнительные отряды со сканерами и тепловизорами, которые скоро оцепят и начнут прочесывать местность.

Впрочем, даже если попытка его обречена на неудачу, предпринять ее, несомненно, стоило. Хотя бы ради этой последней прогулки по сияющему, звенящему дикостью лесу. Хотя бы ради того, чтобы не умереть в затхлой комнате с нелепой покорностью овцы, ожидающей мясника на бойне. Кирилл усмехнулся. Врать так нагло и с таким пафосом самому себе, пожалуй, не стоило. Если бы не Даша ни в жизнь не метнулся бы он в этот бестолковый и безнадежный рывок. Так что прогулка эта происходит лишь по воле его безграничного тщеславия, глупого стремления остаться героем в памяти девушки, с которой, по правде сказать, у него и был-то всего лишь один поцелуй. Однако, по крайней мере, он знает, что из памяти этой девушки он не исчезнет. Ну, как знает? Надеется на это. Сильно надеется.

Интересно, а если ты остаешься в чьей-то памяти даже тогда, когда разум твой собственный уже угаснет, а тело твое будет безжалостно утилизировано, не значит ли это, что ты прошел сквозь утилизацию? Не значит ли это, что ты победил свою ржавую смерть? А если тот, кто хранит память о тебе, передаст ее еще кому-нибудь? А тот другому? Не станешь ли ты бессмертным? И если станешь, то как узнаешь сам о своем бессмертии? Да нет, бред это все, пожалуй… Может, мошкара выпила слишком много тягучей крови? Вон и голова уже кружится. Однако вдруг не бред? Звучит, по крайней мере, вполне логично. Как было бы здорово, если бы все оказалось именно так! Жаль, что сам ты об этом никогда не узнаешь.

Кирилл огляделся по сторонам. Раньше в таком диком лесу он не бывал, и даже не представлял, что такие заросшие места остались на распаханной и освоенной до крайности планете. Естественно, он имел в виду ту часть планеты, что севернее великого Барьера. Буквально все вокруг него было странным и удивительным. Мягкая прелая земля под ногами, хрустящие ветки, непроглядное кружево крон над головой. И повсеместное, неограниченное, безудержное празднество жизни повсюду. Невидимые, но оглушающие своим пением птицы, мелко шуршащая по подлеску живность, скрип стволов, свист ветра, шелест хвои и листьев. И конечно же вездесущая, занудная мошкара. Этой жизни, между прочим, могло бы быть и поменьше.

Следует сознаться. Он все-таки рад своему тщеславию, толкнувшему его на безумный побег. Он рад этим звукам, этому аромату, этим деревьям, этой широкой реке. Попасть в утилизацию или в ликвидацию, не видя всего этого, было бы намного тяжелее…

Стоп. Он пропустил нечто важное. Только вот что? Ну, конечно! Река! Уж неизвестно и сколько минут идет он вдоль обрывистого берега, и синеет по правую руку от него в просветах морщинистых древесных колонн блестящий водный простор. Кирилл подошел к краю склона. Сосны, свесившись корнями, держали подол земли. А внизу за желтой лентой песка и зелеными бусами ивняка катился широкий поток. Медленной и ленивой дугой шествовал он, разгоняя лес и отойдя уж как месяц, а то и два от разгула половодья.

Кир задумался. По лесу далеко уйти ему точно не дадут. По следам его уже пустили, наверно, роботов-сканеров, а впереди разместили ловушки с датчиками или что там у них для подобных целей предназначено. Сил бежать по неровному грунту практически не осталось. Да и как бы он ни бежал, все равно, приближался, скорее всего, лишь к своей поимке. Появление реки могло изменить ситуацию, запутать следы, перетащить игру в догонялки на другое игровое поле. Он стопроцентно сможет переплыть пусть и широкую, но с виду спокойную водную преграду. Там метров двести-триста, не больше.

Натруженные ноги послали сигнал сомнения в возбужденный и самонадеянный мозг. Однако идея была слишком хорошей, чтобы оставлять ее. И потом, так хотелось зайти в освежающую прохладу воды. На случай, если сил переплыть не хватит, он найдет на берегу какую-нибудь деревяшку и уцепится за нее. И чем дальше река протащит его по течению от оставленного за спиной бреда, тем будет лучше. Видимой разумной жизни ни на реке, ни по берегам ее им замечено не было. Синее безоблачное небо также радовало пустынной своей красотой. Зловредная мошкара последним доводом в пользу переправы впивалась в лицо и руки.