Центральный Зомбиленд

Робот-дворецкий, сверкнув напоследок золотым сиянием, оставил Рыжика в описанном прибежище серости в полном одиночестве. Дверь за собой он запер.

Ну, конечно, Рыжик был не совсем один. Внутри у него пребывал Кирилл с полностью затекшими конечностями и диким желанием покинуть эту передвижную консервную банку. Однако робот не спешил открывать переднюю панель. Кирилл громко покопошился, намекая на освобождение. Ноль внимания. Он постучал. Эффект оказался тот же. Кирилл хотел плюнуть, но не стал, все равно в себя самого попадешь. Оставалось только смириться и заняться анализом внутренних ощущений.

А внутри у Кирилла возникло множество интересных вещей. Прежде всего, где-то не слишком далеко, скорее всего внутри дома, находился десяток живых людей. Смутные тени на ментальном горизонте, не задавленном уже нейро-генератором, ясно указывали на это. Однако ощущения оказались крайне размытыми. Кирилл не смог почувствовать ни их мысли, ни даже общее настроение. Вообще, освободившись от подавляющего поля, разум пусть не сразу, но очистился. Вернулось то незабываемое чувство, что провожало его свежим весенним вечером после побега из медицинского центра. Какое же все-таки приятное слово – «незабываемое». Приятное, вдохновенное ощущение стократно усиливается уверенностью в том, что ты его не забудешь, и пусть в воспоминаниях, но оно еще вернется к тебе не раз. Вопреки смрадной тесноте металлической утробы, Кирилл снова чувствовал себя свободным. Был свободным. Ему захотелось… Невыносимо захотелось жить…

Воспоминания замерцали и потекли, как тающее мороженное, исчезая на заднем плане. Кто-то приближался к нему. Кто-то из обладателей разума. Пожалуй, надо зажать ощущение свободы, а то оно сыграет с ним злую шутку. Предоставленное самому себе сознание может натворить нечаянных бед. Не забывай, это сознание зомби.

Понять, кто приближается, сразу не получилось. Маячившие вокруг чужие ментальные тени путали, сбивали с толку. Только когда щелкнул электронный замок, и ручка двери поехала вниз, Кирилл понял. Это была она. Понял и испугался. Он безумно обрадовался тому, что увидит ее, а, например, не того шустрого профессора. И одновременно внутри у него что-то задрожало. Его начало потряхивать.

Она же тоже его увидит! Да еще в таком идиотском положении. Да еще таким провонявшим и обросшим неопрятной щетиной, которая за последние дни явно ставила рекорды роста. Вдруг он все испортит с первого же взгляда, и она разочаруется в том, что помогла ему. Вдруг он вообще набросится на нее. Кстати, такая возможность на долю секунды показалась не только вполне вероятной, но и весьма соблазнительной. Нет, с таким настроем лучше в принципе не покидать жестяные внутренности Рыжика.

Мысленные метания настолько захватили его, что он пропустил тот момент, когда робот отодвинул панель, явив его миру. А мир, в лице Даши, уже стоял перед Кириллом и напряженно-любопытно изучал его натуру. Как же приятно снова чувствовать рядом ее мысли! Потоки сияния и фонтанчики искорок почти ощутимо согревали. Она явно еще сомневалась в правильности своих действий.

Кирилл открыл глаза. Оказывается, он зажмурился, когда Рыжик распахнул дверцу и внутрь хлынул свет. Хотя зажмурился он не от этого. Их глаза встретились. В этот миг Кириллу показалось, что не он, а она чувствует его мысли, видит его насквозь. Он ощутил себя голым, практически прозрачным.

А она… Она была очень красива. Совершенно непонятно, как он мог раньше принять ее за мальчишку, даже в той мешковатой куртке. Она и сейчас была одета неброско. Обтягивающие джинсы, сильно расклешенные к полу и клетчатая, почти мужская рубашка логично венчались убранными в «конский хвост» длинными волосами. Однако при этом ничего мальчишеского не было в ней и в помине. Тонкая талия, вызывающие округлые бедра, грациозная точеная шея за нарочито небрежно распахнутым воротом. И черты лица, мягкие и острые одновременно. Ничего мальчишеского. Пожалуй, только в глубине полулунных глаз, там, где серая в синеву бездна становилась тьмой, плясали бесенята, слишком веселые и дикие для адекватной девушки.

Она улыбнулась. Он снова почувствовал себя обнаженным и беззащитным. Необходимо было что-то делать с этим, пока он не ляпнул какую-нибудь глупость.

– Привет, как дела? – Не успел, все-таки ляпнул.

Самое нелепое приветствие для такой ситуации. Она продолжала улыбаться. Поток мыслей ее стал спокойнее и еще теплее.

– Привет. – Голос, сводящий с ума, особенно для него, слышавшего за эти дни лишь скрип Антоши и гудение роботов. – Ты вылезать собираешься?