Центральный Зомбиленд

– Какой-то зомби. Я не интересовалась его происхождением. Он был из очереди на утилизацию. Мы с Рыжиком просто подвинули его в этой очереди… ? Она немного помолчала и добавила: – После инцидента на проспекте в очереди на утилизацию оказались много ваших…

Слово «ваших» неприятно резануло по ушам.

– Зато теперь тебя благополучно разобрали, внесли запись об этом во все реестры и тебя, как проблемы, больше не существует. – Она специально нашла его глаза и зацепилась за них. – Так ли важно, как мы этого добились?

– Наверное, нет, – соврал он. – Этот… инцидент на проспекте… он начался из-за меня…

– Знаю. – Естественно, она знала, и ее это не волновало. – Тебя ловили. Ты спасался. В результате погиб один наш… Могло погибнуть двое…

Ее неуловимо передернуло. Сумрачные воспоминания паутиной пробежали по мыслям.

– Всех, кто участвовал в этом, отследили и утилизируют… или уже утилизировали…

– Кроме меня… – Странное и неприятное ощущение заскребло под ложечкой.

Она не отпускала его глаза и, не задумавшись, ответила:

– Да. Кроме тебя. И знаешь почему?

Вопрос вновь был риторический, но он все равно мотнул головой.

– Потому что ты – другой.

Неловкое молчание. Вроде и надо что-нибудь сказать, а не знаешь что. И что бы ни сказал, все будет не к месту. Даша первая нашла выход.

– Есть хочешь?

Кирилл вспомнил о своем внешнем виде.

– Лучше бы помыться вначале. Только можно еще вопрос?

Она улыбнулась. Как же он раньше жил без ее улыбки?

– Давай.

– Кто такие зомби? – Странно было говорить про себя в третьем лице, но эта мысль больше всего занимала его после их знакомства.

Она отпустила его взгляд, почему-то обернулась и посмотрела на Рыжика, словно опасалась, что тот подслушивает. Робот активно изображал полное отключение. По мыслям Даши бегали волны легкого смятения. Вот, кажется, решилась.

– Это не простой вопрос. Я сама всего не знаю. – Она вернулась и мыслями, и глазами к нему. – Могу рассказать только то, чему нас учили в школе. Однако это надолго… ? Она пробежалась ироничным взглядом по его особе. – Тебе, действительно, вначале лучше помыться и переодеться. Рыжик проводит, а я соберу пока что-нибудь перекусить. Что любят зомби больше всего?

– Людей. – Он смотрел прямо ей в глаза, и он не шутил. – Зомби больше всего любят людей…

Она поежилась.

– … а меня устроят яичница и кусок хлеба с сыром. – Он невесело ухмыльнулся.

Кажется, ее все же задело. Ничего не ответив, Даша кивнула и вышла из комнаты. Дверь осталась открытой. Притворявшийся спящим Рыжик сразу ожил и, схватив Кирилла за руку, потащил в коридор. Сопротивление было бесполезным. И ненужным. Уборная с обычным тесным душем и всеми принадлежностями находилась за соседней дверью. Любопытно, для кого она предназначалась в доме, где все слуги – роботы? Или не все?

Глава 5

Кирилл испытывал небывалое блаженство, стоя под сильными, почти острыми струйками горячей воды, бьющими из душевой лейки. И почему он не ценил раньше этот ежедневный праздник? Почему относился к нему, как к должному? Потоки обжигающей влаги приносили не только очищение, хотя и это было уже немаловажно после трех дней запущенности. Они дарили бодрость и ясность сознанию. Очистив забитые потом и пылью поры, тело словно задышало с удвоенной силой, насыщая кислородом уставший от злоключений мозг. Единственное, что отвлекало, это осуждающий взгляд Рыжика, подгонявший его во время омовения.

Вздохнув с сожалением, Кирилл вылез из душевой кабины, вытерся предложенным роботом полотенцем и напялил чью-то поношенную одежонку. Стоило надеяться, что предварительно ее постирали. Обычные синие джинсы и рубашка ненавязчиво-серого цвета были немного великоваты, но в целом он стал выглядеть намного приличней и достойней. Кирилл осмотрел себя в зеркало. Одежда была непримечательной, но что-то смущало его.

Интересно сколько она стоит? Цену можно прикинуть по бирке, только он никак не мог ее обнаружить. Может, застиралась? Вряд ли, метки категорий вшивались намертво, причем в самых заметных местах, и делались из нелиняющего материала. Кирилл еще раз осмотрел себя со всех доступных для обозрения сторон. Бирок не было. Не то чтобы их срезали, их вообще никогда не было на этой одежде! Кирилл почувствовал себя крайне неуютно. Всю сознательную жизнь его отличали от окружающих цветовые метки его категории. В детстве, когда еще были живы родители, его вечно маленькая по размеру одежда была усеяна белыми ярлычками их уровня. Потом он подтвердил собственную принадлежность ко второй категории и заслуженно носил собственные белые бирки.