Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Идеи коммунизма, их теоретическая база и практическое воспроизведение, уходя в глубокую древность, будоражили умы человечества со времён Платона. Однако их реальное выражение стало возможным только по достижению обществом определённого уровня развития и скорости расхождения информации (т. е. с первой половины XIX в.). Потому даже по щадящим меркам историческое присутствие идей коммунизма прослеживается на протяжении более двух тысяч лет. Иначе обстоят дела с национальным самосознанием, нынче отождествляемым с фашизмом. Потому иначе, что национальности стали осознавать себя (не путать с провозглашением национальных государств, как то – Франция, Англия, Германия, Испания и др.) не ранее XVI–XVII столетий\[12].

К примеру, Италия в эпоху Возрождения была раздроблена на враждующие между собой «народы», города и княжества, а Францию в период абсолютизма населяли не всегда понимавшие друг друга «французские народы». Именно так обращался как к французам Людовик XIV. О Германии и говорить нечего. Со времён древнего Рима оказывая огромное влияние на политическую жизнь Европы, германцы и в позднее Средневековье не особенно замечали между собой языковую [13] и культурную близость, но при этом ощущали духовное и психологическое родство. Не лишне помнить, что процесс сложения нации, будучи весьма длительным, наиболее последовательно проходит на ниве культурно и экономически состоявшихся народов. Помимо учёта этнического родства и психологической близости, в процессы «идентификации» вмешиваются факторы политического влияния и военного воздействия. Те же германцы, осваивая восточные земли Европы, попросту вырезали противящиеся им народы. Таким образом, из исторической жизни физически устранялись потенциально сильные, и, что важно, – настаивающие на себе народы. Подспудно проходящее – как естественное, так и искусственное – формирование новых государств продолжается посредством искусно создаваемых сепаратистских тенденций. Взять хотя бы исторически не так давно расколовшуюся Индию или совсем недавно – Югославию, в которых процессы разделения не закончены ещё… Таковое измельчание умело ведётся мировыми политическими игроками, имеющими цель субъектное устранение исторически наименее жизнеспособных стран и псевдогосударств со всеми их бесчисленными «народами» и «национальностями».

Итак, исторический и идеологический опыт консолидации народов на национальной почве насчитывает «возраст» не более трёх-четырёх сотен лет. Политическая же концентрация этих процессов и вовсе явила о себе лишь в первой четверти XX в., что тоже не было исторической случайностью.

О себе прямо заявили причины и в ещё большей мере следствия «русской» революции 1917 г. Свершённая отнюдь не для упрочения Российского государства, она преследовала цель уничтожение духовных и национальных источников, в недрах которых формировались национальные общности.

Мало того: вопрос стоял об исключении из исторического и социального бытия национальности как таковой. В соответствии с «повесткой дня», в Стране, формировавшейся многими столетиями, началась беспощадная борьба со всем, что имело отношение к Великой России, то есть с коренным её населением.

В первые же годы в СССР была осуществлена с исторической, правовой и политической точки зрения абсурдная операция, в соответствии с которой каждая из республик в любое время (!) могла выйти из состава государства. Значит, СССР изначально не представлял из себя политически единое и исторически жизнеспособное тело[14], что подтвердилось в конце XX в.

I Мировая война посеяла в душах людей ужас, гнев и растерянность. Ценности европейского мира и самш «белой цивилизации» были поставлены под сомнение (напомню, идея народовластия, выпестываемая с конца XVIII в., привела к тому, что к 1919 г. в Европе были свергнуты все абсолютистские монархии, кроме испанской). Нечто чудовищное вклинилось в эволюционное бытие народов, ощутивших свою беспомощность перед технологическими монстрами, глобальными «интересами» крупных монополий, банков и зависимой от них политикой государств.