Цепная реакция

– Не совсем. Сама земля сейчас больших денег не стоит. Это бывший военный полигон, а кто знает, что там наши доблестные генералы испытывали… Сейчас она распродается по-тихому. И по госцене. Но, чтобы попасть в списки счастливчиков, нужен целевой взнос. Просто так ее никто не отдаст.

Харин потер большим пальцем об указательный. Получилось выразительно.

– И сколько? – среагировала на жест Лена.

Вместо ответа земельный спекулянт пододвинул к себе лежавший на столе Репиной ежедневник и нарисовал там цифру с несколькими нулями. Как бы случайно коснувшись руки бизнесменши.

– Однако! – приподняла брови земельная спекулянтка. – Они совсем сдурели?

– А ты как хотела? Взятка – матушка, откат – батюшка. На том наше ненаглядное государство и стоит. Да, собственно, и не только наше… Возьми, к примеру, ту же сочинскую олимпиаду. Ты всерьез думаешь, что ее затеяли ради подъема в стране спортивного движения?.. Туфта. Сказки для плебса. Ведь если здраво подумать, то биатлон в субтропиках – это, в принципе, клинический случай. Лучше бы сельское хозяйство поднимали… Спорт, Леночка, здесь абсолютно не при делах. Здесь не спорт, здесь – бизнес. Причем бизнес с большой буквы. По Москве ползут слухи, – Леонид Андреевич выразительно ткнул указательным пальцем в направление потолка, – что кое-кто из наших олигархов членам Международного олимпийского комитета около пятидесяти миллионов в общей сложности отстегнул. Североамериканскими тугриками. Не напрямую, разумеется, а через подставные счета. Чтобы те за Сочи проголосовали. И, между прочим, отнюдь не без ведома и не без одобрения наших первых лиц. Плюс еще около сорока миллионов тех же тугриков накладных расходов. Презентации по всему миру, приемы, Русский дом и прочая лабуда… Но олигарх этот внакладе не будет. Наоборот, вскоре приподнимется, причем очень неслабо. Мало того, что бюджет олимпиады под его негласный контроль переходит, так еще и после игр земля со всеми постройками ему останется… Красиво, да? И не подкопаешься. Ибо сказано: «Пусти свой хлеб по воде, и с течением многих дней найдешь его». Экклезиаст, глава одиннадцатая… Вот и нам с тобой стоит прислушаться к мудрым советам. Земелька, про которую я говорю, тоже окупится, причем с огромными процентами. Если, повторяю, момент не прозеваем.

Елена посмотрела на компаньона испытующе. Харин ей нравился. В нем было то, чего не хватало ей в Репине, – умение подать себя, одеться стильно, но не вызывающе, вставить в беседу уместный анекдот. Он умудрялся совмещать в себе повадки бизнес-хищника и интеллигента, что придавало ему особый шарм, точнее, добавляло его харизме особые оттенки. В этом он был похож на нее же саму, или ту, которой она хотела бы быть. В последнее время Лена с интересом поглядывала на компаньона все чаще, и интерес постепенно обретал не только рабочую окраску. Да, она – все-таки женщина, а не только ломовая лошадь, заложница бизнеса. И тем более не посудомойка. Она снова невольно сравнивала его с мужем – представляла, как в том или ином случае повел бы он себя на месте Репина. И сравнение оказывалось явно не в пользу художника-взрывотехника. Ей нравилась харинская жесткость, умение настоять на своем, убедить или переубедить, умело оперируя фактами. И вряд ли он раскидывает грязные носки или сопливые платки. И в присутствии дамы на других дам не смотрит.

Леонид Андреевич открыл портфель и достал несколько снимков:

– Пожалуйста, можешь убедиться сама. Сейчас все это выглядит так… А вот тут – видишь? – похоже, уже трассу размечать начали. Так что торопиться надо.

– Лень, так и бери сам, раз дело верное. Неужели ты эту сумму без посторонней помощи не потянешь?

– Увы… Свободных денег нет, а в кредит влезать не хотелось бы. А ты меня тогда очень выручила, я это ценю и никогда не забуду. Потому, собственно, этот вариант и предлагаю именно тебе, а не кому-нибудь другому. Сегодня очень мало людей, которым можно доверять. Впрочем, если…

Раздался аккуратный стук, и в приоткрывшуюся дверь осторожно просунулась голова секретарши:

– Елена Викторовна, город…

– Я же сказала – меня нет! – не пытаясь скрыть раздражение, рявкнула Репина.

– Там говорят, что это очень важно, – испуганно затараторила Оленька. – По личному. Сказали, вы поймете.

– Хорошо, переведи сюда…

Немного подождав, Елена взяла телефон.

– Слушаю…

– Лена, это снова я, – раздался ненавистный гыкающий голос. – Если вы мне не верите, то сейчас можете убедиться собственными глазами. Ваш муж в данный момент сидит в кафе на Московской, напротив молокозавода. И он не один…

Короткие гудки раздались прежде, чем Репина успела ответить.

– Что-нибудь случилось? – Харин встревоженно вгляделся в потемневшее лицо своей визави. И в солярий не надо…

– А?.. Нет-нет… Лень, я подумаю над твоим предложением. А сейчас… Извини, но мне надо срочно уехать…

Харин поднялся.

– Конечно. Фотографии я тебе оставляю. Только имей в виду, тема горит. Упустим момент – все!

– Да-да… Я позвоню… Извини!

* * *