Цепной пес самодержавия (СИ)

Как мне рассказал по дороге полковник, публичный дом является штаб-квартирой немецкой разведки. Это был наилучший вариант для встречи с агентами и осведомителями, которые приходили сюда под видом клиентов. Здание почти целиком было отдано под публичный дом, только черный ход вел к отдельной части дома, куда не было хода никому. Отсюда имела начало лестница, ведущая в глубокий подвал, расположенный под домом. Немецкая разведка приспособила его для своих тайных нужд. Комната для допросов, две камеры для заключенных, а так же кабинет для особо тайных, приватных бесед. Всего это Пашутин не знал, но ему нетрудно было догадаться, когда его проводили мимо них.

Некоторое время мы наблюдали за охранником. Темное покрывало зимнего вечера надежно скрывало нас не только от глаз агента, но и от любого другого постороннего взгляда. Весь расчет был на бесшумность оружия и отравленные пули, которые должны были обеспечить тихую смерть часовому и его сменщику. Теперь нам оставалось только ждать. Вот охранник снова достал часы и посмотрел на время, затем спрятал их, после чего развернулся к двери и стукнул несколько раз. Я ожидал, что дверь откроется и приготовился стрелять, но вместо этого в двери открылось маленькое окошечко на уровне головы. Оно выделилось ярким квадратом на фоне темной двери. Они перекинулись короткими фразами, после чего окошко закрылось, а спустя минуту распахнулась входная дверь. Охранник, стоящий на улице, немного посторонился, и я увидел темную плотную фигуру в проеме двери. Не раздумывая ни секунды, я поднял пистолет и произвел два выстрела. Две фигуры охранников какую-то секунду стояли неподвижно, а потом медленно и беззвучно стали заваливаться за землю. Выскочив из-под арки, мы кинулись к открытой двери. Есть еще там кто-нибудь или нет?

Нам повезло, больше никого не было. Мы быстро втащили охранника внутрь и закрыли дверь. Теперь я смог оглядеться. Короткий и широкий тамбур, в котором стоял диван и урна. Пол закрывала грязная дорожка, тянущаяся к двери, расположенной на противоположной стороне коридора. Бросил взгляд на охранников, чьи лица сейчас напоминали посмертные маски — слепки.

— Куда нам дальше? — спросил я Пашутина, который, как и я, сейчас рассматривал покойников.

— Здесь недалеко вход в подвал. Когда меня выводили, вся дорога заняла несколько минут. Перед входом в подвал стоял еще один охранник, — с этими словами ротмистр осторожно подошел к двери, ведущей в общие помещения, и осторожно потянул за ручку. Та поддалась. Увидев, что дверь открывается, я быстро поднял руку с пистолетом, но оказалось, что дверь снаружи замаскирована тяжелыми шторами. Пашутин осторожно их раздвинул и посмотрел в щелку, потом повернул ко мне голову и приложил палец к губам. Я бросил на него вопросительный взгляд, на что он мне ответил жестом: подойди!

Подойдя, я посмотрел и увидел еще одного охранника. Его могучую фигуру обтягивал темно-синий с отливом костюм. С левой стороны пиджака была видна выпуклость. Пистолет. Он стоял перед стеной, задернутой такими же плотными и тяжелыми шторами. Неожиданно послышались голоса двух мужчин, которые шли в нашу сторону. Смена? Пашутин положил руку мне на плечо: отойди! — после чего сам приник к щели. Спустя пару минут по спокойствию ротмистра мне стало понятно, что мужчины проходят мимо, но в следующую секунду он резко отпрянул и шепнул: — Убери охранника. Быстро.

Не понимая, что он задумал, я резко отодвинул штору и выстрелил навскидку прямо в широко раскрытые глаза немца, который услышав шорох, развернулся в мою сторону. Спустя пару минут мы затащили в коридор третий труп. Закрыв дверь, мы подошли и остановились у входа в подвал. Судя по всему, эта часть здания была искусственно отгорожена от остальных помещений, а соединяла их с борделем только дверь, через которую только что вошли двое мужчин. Пашутин с минуту раздумывал, а потом сказал:

— Дай мне твой пистолет, а сам стой здесь и изображай охранника. Сними только пальто. Не волнуйся, если услышу звуки стрельбы, то пойму что надо выбираться наверх. Но лучше будет, если мы обойдемся без нее. С Богом!

Стоять мне пришлось долго, не менее часа, пока за шторой, закрывающей вход в подвал, послышался легкий шум. Рука сама нырнула за обшлаг пиджака. Резко шагнув в сторону, я развернулся, готовый выхватить пистолет. Штора пошла в сторону и в проеме показался Пашутин. Лицо белое, глаза блестящие, дикие. Он посмотрел на меня, потом поставил на пол, основательно набитый саквояж, судя по его раздувшимся бокам, и глухим голосом сказал: — Продержись еще минут двадцать. Хорошо? — и исчез за шторой.

Эти двадцать минут растянулись на все сорок. Я уже был готов спуститься в подвал сам, когда он появился. Лицо бледное, напряженное, глаза блестят, при этом он нервными движениями, раз за разом, вытирал руки платком, заляпанным кровью. Какое время он так и стоял, глядя мимо меня куда-то в пространство, а потом вдруг неожиданно заговорил звенящим от возбуждения голосом: