Цербер-Хранитель

– Только не говори мне, что это тоже был рычаг, – сказал Мирон.

– Это тоже был рычаг. – Харон растянул узкие губы в подобии улыбки. Получилось не очень. С таким выражением лица лучше вообще не улыбаться.

Глава 27

Перед тем, как распрощаться, они с Хароном решили прогуляться по парку. Точнее, это Харон решил, а Мирон не стал возражать. Место, где состоялся утренний бой с первородной тварью, Харон осмотрел с особой тщательностью и кое-что нашел. Это были едва различимые на прошлогодней листве капли крови. Наверное, твари на самом деле досталось. Следы крови вели к внешней границе парка, дикой его части. Они встречались все реже и делались все неприметнее, пока окончательно не оборвались у запертой на замок калитки. Впрочем, назвать калиткой эту крепкую железную дверь можно было лишь с очень большой натяжкой. Не обладая специальным инструментом и специальными навыками, такую дверь не откроешь. К счастью, у Мирона имелись специальные навыки, а в кармане штанов лежал специальный инструмент в виде проволоки. Собственно, дверь можно было и не открывать, но ему было интересно, что же там – за высоким забором, поэтому он вскрыл замок и был вознагражден кровавым отпечатком ладони на обратной стороне забора.

Ни у него, ни у Харона не возникло сомнений по поводу того, кому он может принадлежать. Любопытным было другое: отпечаток был перевернут, как если бы тот – или та? – кто его оставил, сначала забрался на высоченный забор, а потом не просто спрыгнул с него, а сполз головой вниз, как какой-нибудь человека-паук. Или как упырь.

– Какая тут высота? – спросил Мирон, изучая бетонный забор. – Метра три?

– Три метра двадцать сантиметров, – сказал Харон, внимательно разглядывая отпечаток. – Несомненно, это женская рука. Узкая кисть, длинные пальцы, вот царапины от ногтей.

– Когтей, – поправил его Мирон. – У этой первородной твари – когти, а не ногти.

– И ты ее ранил.

– Но не убил.

– Очевидно, не убил. Думаю, с их возможностями к регенерации она уже почти восстановилась.

– А если предположить, что она успела перекусить нашим киллером, то не почти, а полностью. Что тут вообще? Овраг?

– Овраг. – Харон кивнул. – Это дикая часть Гремучей лощины.

– Тот череп нашли где-то поблизости? – спросил Мирон.

– Да. Если свернуть направо и держаться стены, минут через двадцать можно выйти к главным воротам.

– Хочешь прогуляться?

– Нет. Я должен отметиться на выходе из усадьбы. – Харон многозначительно посмотрел на свой гостевой пропуск. – Нам же не нужны неприятности?

– Неприятности никому не нужны, – согласился с ним Мирон, а потом спросил: – Возвращаемся?

Харон молча кивнул, потом так же молча дождался, пока Мирон приладит замок на место. Заговорил он только тогда, когда они почти поравнялись с башней.

– Ты на машине? Могу подвезти.

– Нет, спасибо. У меня еще остались кое-какие дела. Уеду чуть позже.

– Ты же не станешь делать глупости?

Если бы Мирон знал Харона чуть хуже, то подумал бы, что тот за него волнуется, но Харону было несвойственно волнение, он просто не хотел, чтобы Мирон нарушил порядок вещей. Исключительно по глупости, разумеется.

– Зайду к Лере, посмотрю, как она там. – И снова он не солгал, но и не сказал всю правду. – Кстати, ты не хочешь составить мне компанию?

– Нет. – Харон покачал головой.

– Почему?

– Потому что, в отличие от тебя, у нас с ней нет способов коммуникации, а в общении с человеком, находящимся в коме, я не вижу никакого смысла.

– Да уж, пустая трата времени, – попытался поддеть его Мирон.

– Ты прав. Время можно потратить с гораздо большей пользой, но ты можешь передать ей от меня привет и пожелания скорейшего выздоровления.

– Непременно!

– Я сожалею, что не обладаю твоими возможностями, Мирон. – Харон посмотрел на него искоса и зачем-то потрогал спрятанный в нагрудном кармане обломок кола, который, оказывается, не из осины, а из лещины.

– Которым из них? У меня их, как выяснилось, много.

– Ты умеешь видеть то, что не дано простым смертным.

– Сомнительное удовольствие, нужно признаться.

– Он с тобой общается.

– Кто?

– Цербер.

– А тебе не хватает общения в принципе или общения со зверюшкой из преисподней?

Харон ничего не ответил, посмотрел на него с легким укором и решительным шагом направился к выходу из усадьбы, а Мирон не менее решительным – к Лериному флигелю.

Во флигеле все было спокойно. Лера, на сей раз одетая в розовую пижаму, лежала на своей навороченной функциональной кровати. Цербер лежал у ее ног, а Семеновна сидела в удобном кресле с книгой в руках. Появлению Мирона она обрадовалась, принялась рассказывать, как прошел их с Лерочкой день. День был наполнен массажем, лечебной гимнастикой и физиопроцедурами. День, наверное, прошел для Леры не зря. По крайней мере, для ее оставленного без присмотра тела.

Прежде, чем уйти из флигеля, Мирон многозначительно посмотрел на Цербера. Тот все понял правильно, и спустя пару минут материализовался перед скамейкой, на которую уселся Мирон.

– Я останусь тут на ночь, – сказал Мирон тоном, не терпящим возражений. – У персонала есть такая возможность.

Цербер мигнул.