Цербер-Хранитель

И Мирон рассказал. И про Цербера, и про свои странные сны, и про встречи в этих снах с Лерой, и про видение, в котором ныне мертвый, а тогда еще вполне себе живой мужик пытался убить Леру. На это понадобилось некоторое время и некоторое мужество, но Мирон справился. Харон справился тоже. Он слушал очень внимательно, лицо его оставалось каменной маской, но Мирон давно научился читать спрятанные за этой маской эмоции. Харон ему верил, и на данном этапе это было самым важным, это поддерживало пошатнувшуюся было незыблемость окружающего мира и давало какую-никакую опору.

– Ну, что скажешь? – спросил Мирон после того, как закончил свой похожий на исповедь отчет.

– У меня две версии. – Харон потер высокий лоб, что было верным признаком его глубочайшей вовлеченности в процесс. – Нет, даже три.

– Излагай! – Мирон выдохнул с облегчением. По крайней мере, Харон не усомнился в его психическом здоровье.

– Если ты видел здесь тело, а теперь его нет, то предположить можно следующее. Во-первых, его могли перепрятать в другое место.

– Кто? – спросил Мирон растерянно. – Куда перепрятать?

– Отвечаю на первый вопрос. Забрать тело из котла мог тот, кто его туда поместил.

– То есть, убийца?

– То есть, убийца. Отвечаю на второй вопрос. Спрятать тело в Гремучем ручье можно без особых проблем. Уверен, здесь есть множество тайников и укромных уголков.

– Почему не спрятали сразу? – В словах Харона была своя рация, не согласиться с ним было сложно.

– Возможно, просто не успели. – Харон пожал плечами. – А возможно, не ожидали, что кто-то может оказаться настолько любопытным, что полезет в запертую на замок башню. Ты ведь сам сказал, что заперли ее только сегодня?

Мирон молча кивнул.

– Потому и заперли – чтобы тело быстро не нашли.

– Хорошо, допустим. Как выглядят остальные версии?

– Остальные – это, собственно, вариации одной и той же версии. Этот человек мог уйти сам.

– Сам?! – Мирон не удержался от саркастической улыбки.

– Ты проверял наличие у него витальных функций? – спросил Харон тоном терпеливого учителя.

– Да не было там никаких витальных функций! – Мирон сорвался на крик, но тут же снова перешел на сдержанный шепот. – Ты думаешь, я не смог бы отличить живое от неживого?

– Я однажды не смог. – Харон смотрел на него, не мигая. – Дважды, если быть точным. Сначала я ошибся с этой твоей… Лерой, а потом с тем человеком в овраге.

– То есть, ты допускаешь, что мой покойник тоже может оказаться упырем? – До Мирона наконец дошло.

– Это третья версия.

– Приплыли… – Мирон прислонился спиной к каменной кладке, скрестил руки на груди. – Тебя послушать, так у нас тут целый упыриный заповедник!

– Когда-то так оно и было. – Харону были неведомы ни сарказм, ни ирония. – История, как ты понимаешь, циклична.

– Нормальная такая цикличность! Просто зашибись! – Он злился. Наверное, это была реакция на пережитый стресс. А может быть, это была попытка отмахнуться от страха.

– Как он умер? – спросил Харон. – Ты осматривал тело?

– Знаешь, он был скручен так, что хрен поймешь, что стало причиной смерти. Судя по положению головы, ему свернули шею. Не могу сказать, при жизни или после. Позвоночник, наверняка тоже сломали в нескольких местах, но это точно уже после. Для пущей компактности. Он был здоровый черт. Типа тебя. И знаешь, я даже представлять не хочу, как он, вот такой переломанный и перекрученный, выбирался наружу. Поберегу психику, ей сегодня и без того досталось.

– А не может так статься, что это он утром напал на тебя в парке? – спросил Харон. Миронова тирада его нисколько не тронула, его такой фигней не прошибешь.

– Нет. – Мирон решительно покачал головой. – Там была женщина.

– Почему ты в этом так уверен?

– Женский голос, женский смех. Или у упырей меняется речевой аппарат?

– Устройство гортани точно не меняется, – сказал Харон, и Мирон позавидовал крепости его психики. Во всей этой чертовщине его друг искал рациональное зерно, ко всему пытался применить научный подход. Вон даже упыриную анатомию успел изучить.

– Значит, точно женщина. – Мирон оттолкнулся от стены, устало потер глаза. – Кстати, она тоже исчезла бесследно.

– Ты говорил, на нее напал этот… – Харон задумался, подбирая научное определение призраку.

– Цербер! – Опередил его Мирон. – Цербер, это Лерин домашний питомец, как бы дико это не звучало. – И да, он пытался меня защитить. Кажется, вполне успешно, раз я до сих пор жив и не превратился в упыря. Я только не могу понять, как у него это получилось. Вампиры вполне себе материальны, а Цербер…

Договорить он не успел – Цербер материализовался прямо между ним и Хароном, мигнул приветственно.

– Легок на помине, – сказал Мирон, указывая подбородком в сторону призрачного пса. – Харон, ты его не видишь, но поверь мне на слово, Цербер уже здесь.