Цербер-Хранитель

Заходить вместе с ними в кабинет Розалия Францевна не стала, наверное, у нее имелось еще очень много неотложных дел. А кабинет был во всех смыслах стильный и приятный. Впрочем, как и его хозяйка. Она стояла у распахнутого настежь окна, и проникающий внутрь приглушенный свет выгодно подчеркивал и необычный платиновый оттенок ее волос, и изящный силуэт. Марта Генриховна была из тех женщин, возраст которых невозможно определить с наскока, но красота ее не вызывала никаких сомнений. Красота эта была по-нордически прохладная, как свежий ветерок в душный день. Определенно, Мирону нравилось то, что он видел перед собой. Нравилось настолько, что он расплылся в самой обаятельной из своих улыбок.

И голос у нее был приятный, с легким, едва уловимым акцентом. И платье на ней было строгим, но сексуальным. Куда до этой выдержанной сексуальности Милочке с ее декольте! А Милочка сразу же почувствовала в Марте соперницу, приосанилась, приготовилась к бою, но бой не состоялся.

– Надеюсь, Розалия Францевна не слишком напугала вас своей строгостью? – Марта улыбнулась. – На самом деле она хорошая, но долгие годы работы с детьми наложили отпечаток на ее характер. А я Марта Генриховна, меня назначили главным врачом этого… – она прищелкнула пальцами, – заведения! Но, прошу вас, называйте меня просто Мартой, мне так будет проще и приятнее.

Они тоже представились. Сначала Харон, потом Мирон, последней – раздраженная, но старательно сдерживающая свое раздражение Милочка. Марта ничего не сдерживала, она вела себя так, как и положено вести себя гостеприимной хозяйке: распорядилась подать кофе, но не в кабинет, а на залитую розовым закатным светом террасу, не спешила и не давила, но и светской беседой не злоупотребляла. Чудо, а не женщина!

– Разумеется, мы с радостью предоставим все необходимое для вашей пациентки, – сказала Марта, усаживаясь в уютное плетеное кресло. – Мы стараемся уделять внимание не только зарабатыванию денег, – усмехнулась она, – но и благотворительности. У нас имеется небольшой флигель, специально оборудованный под нужды особенных гостей.

– Ей понадобится сиделка. – Харон отпил кофе из крошечной фарфоровой чашки и удовлетворенно кивнул. Харон был тем еще гурманом. – Прекрасный кофе!

– Кенийский. – Марта улыбнулась. – Закупаю его в промышленных масштабах. – Если хотите, могу поделиться.

– Я бы предпочел, чтобы вы поделились со мной контактами поставщика. – Харон не улыбался, но его суровый вид, кажется нисколько не смущал эту удивительную женщину.

– С радостью поделюсь и тем, и другим, – сказала она и тут же добавила: – Я распоряжусь, чтобы во флигеле организовали сестринский пост. Когда ожидать нашу гостью?

– Завтра утром. Мой друг, – Харон посмотрел на Мирона, – лично займется перевозкой.

– Займусь. – Мирон кивнул и спросил: – Как в вашем раю обстоят дела с посещениями?

– Честно? – Марта бросила на него лукавый взгляд. – Специфика нашего рая такова, что, пока длится лечебно-реабилитационный процесс, присутствие на территории посторонних не приветствуется.

– Это почему? – Милочка взяла с блюдца крошечную пироженку.

– Режим, – сказала Марта просто. – У каждого из наших гостей своя собственная цель. Реабилитация, омоложение, курс детокса. Каждому свое. Двадцать один день – вполне терпимый срок для добровольной самоизоляции и оптимальный для создания и закрепления правильных нейронных связей в мозгу. Вы же меня понимаете?

Они понимали. В конце концов, все они были врачами. В объяснениях Марты имелся свой резон.

– Некоторые гости, те, которые проходят курс омолаживающих процедур или пластик, сами не расположены встречаться с внешним миром до того, как завершится их полная трансформация. Думаю, вы уже видели маски? – Марта задумчиво посмотрела на присевшую на краешек ее чашки бабочку. – А тем, кто намерен сбросить лишний вес, визиты друзей и родственников и вовсе категорически противопоказаны. Контрабанда, понимаете? – Она взмахнула рукой, и бабочка вспорхнула с чашки. – У нас уже был печальный опыт, который показал, что полагаться на силу воли гостей не стоит. Теперь этот пункт отдельно прописан в договоре.

– Наша пациентка не нуждается в омолаживающих процедурах и уж точно не станет запасаться впрок едой, – сказал Мирон, наблюдая за витиеватой траекторией полета бабочки. – Но она нуждается в уходе и внимании.

– Она вам так дорога? – Марта смотрела прямо ему в глаза. Взгляд у нее был по-мужски прямой и решительный.

– В некотором смысле. – Он кивнул. – Я анестезиолог-реаниматолог.

– Понимаю! – Она улыбнулась. – Вы спасли этой несчастной девушке жизнь и теперь считаете себя обязанным.

– Вы совершенно правы, Марта. – Мирон кивнул. – Поэтому мне бы хотелось иметь возможность беспрепятственно навещать ее в вашем раю.