Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится

Василий Давыдов по матери был младшим братом знаменитого героя наполеоновских войн генерала Николая Николаевича Раевского, жившего в своём имении по соседству. Дочери генерала были замужем за декабристами – генералами Михаилом Орловым и князем Сергеем Волконским. Михаил Фёдорович Орлов, племянник екатерининских фаворитов, в прошлом командир 16-й пехотной дивизии в Кишинёве, герой многих войн, подписавший в 1814 году капитуляцию Парижа, один из влиятельных членов Союза Благоденствия, к тому времени от командования дивизией был отстранён за излишний либерализм, а из тайного общества вышел. Однако за ним тянулась прочная репутация либерала и главы «либеральной партии»: непосвящённые ведь не знали, что Орлов порвал с тайным обществом. Партии «либералов», конечно, не существовало, если понимать под этим словом политическую организацию; речь шла о том, что Орлова почитали самым заметным из известных всему свету вольнодумцев на юге империи. Впрочем, не осведомлённые об этих нюансах авторы доносов на декабристов указывали Орлова в числе главнейших заговорщиков.

Князь Сергей Григорьевич Волконский женился на Марии Николаевне Раевской в январе 1825 года. Он был старше её на 17 лет, но женихом считался завидным. Происходивший из древнего аристократического рода, Волконский за Отечественную войну и заграничные походы проделал карьеру от кавалергардского ротмистра до генерал-майора, командовал партизанскими отрядами и был увешан боевыми орденами. Он командовал в Умани пехотной дивизией, был дружен с Пестелем, а принадлежностью к тайному обществу гордился до конца дней, даже после тридцати лет сибирской ссылки.

В Каменке бывало много гостей, особенно пышно праздновали именины родоначальницы, матери Раевского и Давыдовых, среди прочей родни бывал поэт-партизан Денис Давыдов, приходившийся им двоюродным братом. Под шумок вели свои разговоры съезжавшиеся туда же декабристы.

На одном из таких многолюдных праздников был и Пушкин, он ведь во время южной ссылки путешествовал по Крыму и Кавказу с семейством генерала Раевского. Одновременно там оказался декабрист Иван Якушкин, описавший в своих воспоминаниях, как Пушкин заподозрил, что находится среди участников тайного общества, и надеялся, что его туда примут, но декабристы, напротив, свели дело к шуткам. Знакомство с семьёй Раевских и Давыдовых оставило заметный стихотворный след: Пушкин описал в стихах путешествие к Чёрному морю и Кавказские вершины, Василию Давыдову посвятил стихи «Вулкан Неаполя пылал, дымились грозно Пиренеи» (и там, и там тогда были восстания), его брату, гурману и хлебосолу Александру Львовичу – стихотворение гедонистическое, жене последнего, француженке Аглае Антоновне, – несколько в высшей степени фривольных эпиграмм, а их дочке – прелестное «Играй Адель, не знай печали».

Слухи о том, что Каменка – сущее гнездо вольнодумства, циркулировали на юге весьма широко. Приплели и сыновей генерала Раевского, которые были вовсе ни при чём, однако репутация семейного гнезда довлела. Имена братьев Александра и Николая Раевских фигурировали в доносах, они оба были даже арестованы вместе с декабристами и провели некоторое время в Петропавловской крепости, пока не была доказана их невиновность.

Понятно, почему в Каменку постарался проникнуть агент графа Витта Бошняк. Но следует пояснить, кто такие эти двое и почему занимались разведыванием тайных обществ. Ответ на второй вопрос несложен: при Александре I в Российской империи вообще не было всеобъемлющего органа политического сыска. Единственный, надо сказать, такой промежуток в истории нашей страны. Существовавшую до него Тайную канцелярию Александр упразднил, на её месте ничего не создал. Запретил, кстати, пытки подследственных – так что если в романе Лавр Петрович с ищейками позволяют себе нечто в этом роде, то совершенно незаконно. Впрочем, не они одни, даже и под конец царствования Александра Благословенного ревизии нередко находили в полицейских участках запрещённые орудия пыток и колодки: как без них обойтись, никто толком не знал.