Церемонии

Не смог доесть ужин и сказал Поротам, что у меня болит живот – отчасти это было правдой. Мы все следили за Бвадой, которая ковыляла по кухне, не обращая внимания на еду, что поставила перед ней Дебора. Двигалась кошка неуклюже, неуверенно, как новорожденный, который еще не вполне научился управлять собственными мышцами. Когда я уже уходил, она забилась в угол и уставилась на меня. Дебора принялась что-то ей нашептывать, но Бвада продолжала на меня пялиться.

Убил сейчас чудовищных размеров паука за чемоданом. Новый инсектицид отлично справляется с работой. Несколько дней назад Сарр зашел сюда и сказал, что вся комната провоняла химией, но я этого не чувствую, возможно, из-за аллергии.

Мне нравится наблюдать за зоопарком по ту сторону сетки. Придвигаюсь как можно ближе и смотрю жукам прямо в глаза. И поливаю из баллончика тех, чьи физиономии мне не нравятся.

Попытался почитать Стокера, но меня до сих пор беспокоит то, как Бвада на меня смотрела. Дебора гладила ее по спине, Сарр возился с трубкой, а кошка пялилась на меня, не моргая. Я уставился на нее и сказал: «Эй, Сарр! Посмотрите на Бваду. Треклятое животное не моргает».

И как раз когда он посмотрел на нее, Бвада моргнула. Медленно.

Надеюсь, завтра удастся попасть к ветеринару, потому что мне любопытно, как кошка может напороться на ветку или камень и как быстро заживает такая рана.

Ночью холодно. Белье сырое, одеяло колется. В лесу дует ветер. Летом от него должно становиться только приятнее, но погода какая-то не летняя.

Треклятая кошка не моргала до тех пор, пока я не упомянул об этом.

Как будто она меня поняла.

Книга шестая. Зеленая церемония

И моя голова заполнилась злыми песнями, которые они вложили в нее, и мне захотелось кривляться и извиваться, как они… Тогда я снова сделала защитный знак и особым образом коснулась своих глаз, и губ, и волос, и сказала старые слова… и я обрадовалась, что могу сделать это так хорошо, и стала танцевать и петь необычные песни, что приходили мне в голову… слова этих песен нельзя произнести или записать. А потом я корчила рожи, какие корчили лица на камнях, и изгибалась так, как делали это они, и ложилась на землю, как мертвые.

Артур Мэкен, «Белые люди»

Одиннадцатое июля

Нависшее над городом небо похоже на грязную воду, воздух отяжелел от влаги. То и дело легкая морось забрызгивает окна большого здания неподалеку от Прибрежного парка и грязными ручейками сбегает по кирпичу. В квартире пахнет старыми половиками, мебелью и дряхлым телом, которое моется, только когда это необходимо.

Старику все равно. Он заходит в прихожую с коричневым бумажным пакетом, где поверх покупок лежит сегодняшняя почта, отряхивает в ванной комнате зонтик и оставляет его сохнуть в ванне, потом садится на замызганную крышку унитаза и осторожно стягивает галоши, не обращая внимания ни на убогость квартиры, ни на запахи, ни на удовольствие от возвращения домой. Потом уходит на кухню, убирает продукты в полупустой холодильник и достает из пакета клейкую ленту и папиросную бумагу. Вся почта, кроме двух счетов, отправляется в мусорное ведро нераспечатанной. Вытянув изо рта вставные зубы, от которых с обеих сторон тянутся ниточки слюны, он кладет их в ванной в стакан с водой. Следующие полчаса он проводит за работой: подсчитывает остаток средств на чековой книжке и выписывает чеки за квартиру и электричество, осторожно смачивает языком марки, которые хранит в ящике стола в сигарной коробке, и аккуратно приклеивает к конвертам. Их он оставляет на столике в прихожей, чтобы отправить, когда в следующий раз выйдет наружу. Потом, рассеянно почесывая нос, подходит к книжному шкафу в гостиной и склоняется над рядом неприглядных коричневых викторианских томиков, которые собирают пыль на второй снизу полке.

Он достает одну из книг и размышляет, как забавно, практически изумительно, что ключи к темным древним обрядам могли сохраниться в таком безобидном на первый взгляд виде. Молодой дурак вроде Фрайерса этому точно не поверил бы. Как и остальное обреченное человечество, он наверняка думает, что подобные знания можно найти только в древних, переплетенных кожей томах с готическим шрифтом и зловещими названиями. Он стал бы искать их в загадочных старых сундуках и потайных подвалах, в закрытых библиотечных коллекциях и украшенных причудливой резьбой деревянных шкатулках с потайными отделениями.