Церера

Еле сдерживая приступы дурноты, я стала оглядываться по сторонам. Тео был прав – планета просто изобиловала растительностью. Здесь были тысячи видов трав и растений. Вдали я увидела лес, где исполинского размера деревья раскинули свои шарообразные кроны. Вокруг всего этого растительного разнообразия вились и жужжали миллионы насекомых. Хорошо, что в костюм каждого из нас был встроен небольшой прибор, создающий защитный экран. Маленькие твари, попадавшие в поле его действия, падали замертво.

– А где океан? – спросил доктор Браун, садясь за руль вездехода, на котором за нами приехали из лагеря военные. Ольга и Кларисса залезли в кузов, предварительно закинув свою поклажу. Остальные предпочли пройтись после трудной посадки.

– Там, – коротко ответил Тео и махнул рукой в противоположную от леса сторону. Я оглянулась и увидела, что примерно в километре от нас зеленая растительность постепенно редеет. Вдали на фоне ярко-голубого неба были видны силуэты больших птиц: некоторые парили, другие пикировали в океан. Я еще раз подивилась избирательности местной природы. Так уж получилось, что в такой благоприятной среде развитие получили только четыре эволюционные ветви: растения, водоросли, насекомые и птицы.

Между тем, наш отряд начал пробираться к лагерю по узкой грязной дороге. Через пару сотен метров мы оказались на ровном участке с притоптанной травой, на котором расположилось три модульных корпуса лагеря, каждый состоял из четырех длинных контейнеров, скрепленных в центре. Сооружения стояли на высоких стойках, глубоко врытых в землю – стандартная конструкция, защищающая от опасных наземных существ. Судя по размаху, здесь корпорация планировала задержаться надолго. Доктор Браун с Тео на вездеходе отправились к исследовательскому корпусу, а мы пешком – к жилому. Ронни по ходу рассказывал мне об устройстве лагеря.

– Весь лагерь делится на три корпуса. Жилой – самый компактный: на каждых два человека там выделено по комнате, кстати, профессорам и командирам обычно выделяется отдельная комната. Всего в них обычно тридцать кают. Комнатушки небольшие, и, откровенно говоря, в них тошно. Одна отдушина – в каждой есть небольшое окно.

– Окно? А как же местная живность?

– Вон, видишь, – показал он пальцем на серую коробочку, висящую между окон, напоминающих иллюминаторы, – это прибор, аналогичный тому, что висит у тебя на ремне. Он создает довольно сильное защитное поле в радиусе двух метров от источника, что позволяет использовать его на два окна. Это штука и крупного хищника может хорошо шваркнуть, так что можешь смело открывать окно и наслаждаться свежим воздухом. Идя вдоль корпуса к входу, я увидела несколько мертвых местных птичек, по-видимому, хотевших сесть на здание и поплатившихся за это.

Ронни тем временем продолжал:

– Следующее здание совмещает в себе несколько функций – командный пункт, столовая, она же конференц зал, медпункт и склад.

– Ну и третий модуль – наш научный, там и встретимся, – закончил он краткий экскурс, и мы вошли в жилой корпус. Внутри блока от входной двери шел узкий ярко освещенный коридор, по обе стороны от которого располагались комнаты с именами предыдущих жильцов. Нам давалось десять минут на то, чтобы бросить вещи, после чего все должны были идти разгружать оборудование и организовывать свое рабочее место. Поэтому люди быстро разбрелись по комнатам. Найдя дверь с надписью Элизабет Норд и переведя дыхание, я вошла в отсек. Комната была крошечной и скудно обставленной: узкая койка с помятым бельем, над ней еще одна и раскладной столик у окна. На столе лежал перекидной блокнот, карандаш, и стоял термос с чашкой. На нескольких полках под потолком лежали раскрытые сумки с одеждой – все это, если бы не толстый слой пыли на вещах, было похоже на то, как будто хозяйка покинула свою комнату ненадолго и скоро вернется. Я села на кровать, и подо мной что-то хрустнуло. Просунув руку под одеяло, я обнаружила очки Элизабет.

– Вот блин! Я опять их раздавила! – пробормотала я, рассматривая треснувшее стекло линзы. Это, можно сказать, была у нас общая традиция – Элизабет везде раскладывала свои очки, а я всегда их давила. «Если Элизабет спросит, зачем я прилетела на эту планету, я просто отдам ей эти сломанные очки», – иронизировала я, крутя очки в руках. К сожалению, времени для изучения вещей в комнате совсем не было, поэтому, побросав свою поклажу на кровать и положив очки на стол, я схватила блокнот Элизабет и отправилась к исследовательскому корпусу. А там Йен и еще двое парней Рея уже разгружали оборудование из вездехода.

– Йен, я пришла. Что мне делать? – спросила я, придерживая парням, несущим тяжеленный ящик, дверь. Йен, у которого из-за ящика была видна только белокурая макушка, задыхаясь, пропыхтел, чтобы я шла к Ронни и помогла ему проверить рабочее состояние имеющегося оборудования, и еще надо было изучить рабочие журналы.

Я проскользнула внутрь и пробралась через груду ящиков, наставленных у входа к Ронни, который сосредоточенно ковырялся внутри ИК-спектрометра.

– Ронни, дай мне задание, что делать!