Церковь и политический идеал

Международные нормы также уже давно игнорируют право нации на суверенитет. И «Deutschebank» ничтоже сумняшеся арестовывает имущество Венесуэлы – 20 тонн золота, находящегося у него на хранении. Уже несколько десятилетий то или иное государство может быть подвергнуто военным вмешательствам только потому, что там, с точки зрения США, не соблюдаются «права человека» или оно не признано «демократическим». Что, оказывается, можно уничтожить несколько десятков тысяч людей лишь по подозрению в какихлибо действиях, потрясая белым порошком в колбе. И что удивительно: санкционирует эту бойню самый гуманный публичный орган на Земле – Совет Безопасности ООН! И опять же по строго научным основаниям. Ведь правовая наука доказала, что «человеческие ценности» имеют высшую силу! Правда, умолчала, что их наполняют содержанием каждый кому не лень. И торжествует та истина, за спиной которой маячит физическая сила.

Свобода совести сегодня по факту повсеместно ограничивается в пользу свободы не верить вообще ни в кого и ни во что, поскольку лишь тотальный религиозный индифферентизм может отвечать критериям современных правовых ценностей. А смысл их сводится к тому, чтобы не нарушать чужих прав и не оскорблять той или иной нравственности демонстрацией собственных религиозных предпочтений. Стоит ли говорить, что под столь широкий и размытый критерий можно подвести все, что угодно: Крестный ход, открытое возложение на себя крестного знамения, причастие, крестины, отпевание и т.п.

В этой связи, глядя на вакханалию содомии у наших соседей на Западе, так и хочется повторить слова святителя Григория Богослова: «Надобно прежде самому очиститься, потом уже очищать; умудриться, потом умудрять; стать светом, потом просвещать; приблизиться к Богу, потом приводить к Нему других; освятиться, потом освящать»[994].

Не обошла своим внимание современных европейских универсалистов и Россия. Сегодня, говоря о праве исповедовать любой культ и придерживаться любой идеологии, нам навязывают совершенно конкретную идеологическую модель, которая не просто закреплена в Конституции, но и в которую нас обязывают аксиоматично верить и исповедовать. Стоит ли удивляться появлению ответной народной реакции, которая спонтанно выражается в духе языческого национализма?

Ну не желает русский народ жить в эпоху развитого европеизма, ну что с этим можно поделать?! Ну не хочет он, как выразился Президент России В. Путин, видеть на своих улицах гейпарады. Да, конечно, было бы нелепо отрицать, что и научное понимание права, и политические идеи у нас развились гораздо бледнее и позднее, чем на Западе. Равно как и богословие, и каноническая наука. Что по уровню правосознания мы заметно уступали и уступаем им. Всякому, кто бывал в Европе, это доказывать не нужно. Но, тем не менее, Россия существует тысячелетие в форме государства. Значит, у нас есть собственные национальные правовые идеи и политические традиции. Более того, Россия существует в качестве христианского государства, и, следовательно, у нас есть тяга и к православным ценностям, сформировавшим публичные идеалы всей христианской цивилизации в целом.

Но неразвитые – еще не означает «отсутствующие». Однако вместо того, чтобы развивать собственный опыт, что начинается как раз с его изучения (научного, разумеется), мы успешно его хороним в который раз. Да, наши славянофилы много и восторженно преувеличивали в своем описании политического и правового быта Московской Руси. Но не было ли это здоровой реакцией народного сознания на ту ложь универсализма, который еще и 150 лет назад усиленно насаждался в России?!

Едва ли можно сказать, что в рядах основоположников славянофильства, искренних русских патриотов, состояли видные правоведы и богословы. При всем уважении к А.С. Хомякову его едва ли можно назвать богословом, тем более православным – давно уже подмечено его протестантская наклонность изображать Церковь как союз любви, игнорируя ее иерархическую составляющую. Но не он ли родил в нас желание богословствовать и предварил будущих В.С. Соловьева, святителя Игнатия Брянчанинова, святителя Филарета Дроздова?!

В этом отношении произведения Н.Н. Алексеева, как раз видного правоведа, имеющего прекрасное классическое образование, играют заметную роль в деле развития русского отечественного правосознания. Именно Алексеев заявил о недопустимости указанного выше псевдонаучного метода изучения политической и правовой действительности. Именно он раскрыл предельно ясно и детально различия, кроющиеся в Западноевропейской и Русской цивилизациях.

«Наука хочет понять, что такое государство, а этого нельзя сделать, отмахиваясь от государственных образований, которые существовали целые тысячелетия. Курьезно “общую теорию государства” строить на опыте последних ста лет европейской истории и отбрасывать тысячелетний опыт истории других государств. Такая теория будет всем, чем угодно, но не наукой», – справедливо писал Алексеев[995].