Церковь и политический идеал

Вообще, следует сказать, что после трагичных событий в июле 1054 г. и Восток, и Запад неоднократно пытались искать пути примирения. Никто, разумеется, и думать не мог о церковном расколе, хотя уже за столетие до этого латиняне и греки дружно вычеркивали предстоятелей конкурирующих кафедр из диптихов. Но на межцерковном общении это мало отражалось.

Так, уже в 1055 г. папа Виктор II направил латинского архиепископа в Константинополь – и вновь забрезжила надежда на преодоление раскола, увы, не реализованная.

Вскоре другой Римский епископ, Стефан X (1057—1058), делегировал посольство в византийскую столицу, но понтифик умер, и переговоры сорвались.

В 1071 и 1073 гг. папа Александр II (1061—1073) дважды пытался возобновить переговоры, и вновь безуспешно.

А начиная с 1084 г. император Алексей I Комнин (1081—1118) состоял в постоянной переписке с папой. По его просьбе в 1091 г. архиепископ Феофилакт Болгарский написал пространное сочинение в весьма миролюбивом тоне, пытаясь доказать беспочвенность утверждений о наличии серьезных разногласий между латинянами и византийцами.

Следует сказать, что, вопреки расхожему мнению, Евхаристическое общение с Западной церковью не было прервано на Востоке повсеместно. Так, например, Александрийская церковь всегда состояла в теплых и дружеских отношениях с Римом и как ни в чем не бывало обменивалась с ним корреспонденциями.

Полагая, что вопрос о восстановлении церковного единства в целом почти решен, император Иоанн II Комнин в 1141 г. обратился к понтифику с официальным предложением принять духовную власть над Восточной церковью при условии венчания себя императорской диадемой единой и вечно священной Римской империи.

В 1167 г. уже другой император Мануил I Комнин, отправил посольство к папе Александру III (1159—1181) с предложением созвать Вселенский Собор и окончательно решить вопрос о восстановлении былого единства Церквей. Небезынтересно отметить, что в ответ на предложение царя воссоздать Священную Римскую империю под главенством Византийского императора и Римского папы Александр III направил в Константинополь своих легатов, которым категорично запретил поднимать вопрос о Filioque. Требования Апостольской кафедры касались лишь поминания папы в диптихах Восточной церкви, признание главенства понтифика в Кафолической Церкви и право кассации к нему решений по всем церковным спорам.

Подытожив, отметим, что династические браки представителей Запада и Востока не только играли важную роль в деле преодоления церковного раскола и обеспечения внешнеполитической безопасности многих европейских государств, включая Россию. Они были тем спасительным мостиком культурного обмена, который не позволил христианской цивилизации рассыпаться на отдельные самодостаточные анклавы на протяжении многих столетий. Нет сомнений, что эта практика и сам исторический опыт взаимодействия Запада и Востока обязывает нас сегодня искать новые пути преодоления нашего отчуждения и объединения в рамках единой христианской Церкви и культуры.

2019 г.

Прецедент или традиция? (По вопросу противостояния Константинополя и Москвы)

«Ввиду продолжающихся антиканонических действий Константинопольского Патриархата признать невозможным дальнейшее пребывание с ним в Евхаристическом общении»… – эти слова Священного Синода Русской Православной Церкви 15 октября 2018 года вошли в историю, создав прецедент, едва ли могущий вызвать положительные чувства.

Нам говорят, будто никакого иного решения в данной ситуации быть не могло, что это – временное решение. Но изза частокола слов о «братской любви» и «братском увещевании» всплывает главное, что пока вслух не называется, но само собой подразумевается – раскол.

Раскол… Страшное слово, которое не может оставить равнодушным никого из христиан. Если уж гражданская война, сметающая все естественные и привычные формы человеческих отношений – семью, родственные связи, нацию, государство считается одним из самых страшных бедствий, то куда страшнее церковный раскол, когда брат не просто восстает на брата, а отрицает духовнородственную и плотскую связь с ним. Ведь причащаясь из одной чаши Тела и Крови Христовых, мы не просто становимся сопричастными Ему телесно, мы становимся в буквальном смысле слова через Христа и во Христе братьями и сестрами. Что должно произойти, чтобы брат отверг брата или сестру?! Очевидно, какоето страшное преступление, физически не позволяющее открыть свои объятия и простить до семижды семидесяти раз (Мф. 18: 21, 22). Такое преступление, после которого мы и признать противоположное сообщество «Церковью» уже не смеем. Злодеяние, к которому не применимо правило о братском увещевании с глазу на глаз и при всей Церкви.