Церковная старина в современной России

В процессе полемики указывалось, что в ряде случаев музей мог предоставить верующему бóльшие возможности для общения со святыней, чем храм, поскольку только в экспозиции человек может так непосредственно со­прикоснуться с созданием человеческого гения, вдохновленного Премудростью Божией. Отмечалось, что проблемы во взаимоотношениях между реставраторами, музейщиками и прихожанами создаются как отсутствием художественного вкуса у новых и старых православных, так и «рев­но­стью не по разуму», свойственной неофитам из числа комсомольских активистов. В целях разрешения конфликтов предлагалось, чтобы в ученые советы музеев, хранящих в своих фондах произведения религиозного искусства, вводились представители соответствующих конфессий, а фон­довым комиссиям предлагалось по согласованию с Министерством культуры заранее составить списки вещей, которые могут быть переданы Церкви.

Дело не ограничивалось одними публикациями. 14 марта 1992 г. груп­па общественности обратилась с письмом к председателю Верховного Совета РФ Руслану Хасбулатову[190]. В письме выражалась озабоченность требованиями патриархии и предлагалось прекратить практику разбазаривания государственных музейных собраний, а также были обозначены новые объекты претензий, в том числе Владимирская икона Божией Матери, образ Троицы, ризница Троице-Сергиевой лавры. Весной того же года началась подготовка к соглашению между Мини­стер­ством культуры и патриархией[191]. Однако одновременно в кулуарах Верховного Совета готовилось положение о «Комиссии по рассмотрению предложений местных советов об использовании па­мят­ни­ков истории и культуры в культовых целях» и предлагался ее персональный состав. Кто был непосредственным автором идеи, из сохранившихся документов не вполне ясно. Комиссию должен был возглавить Р. Смир­нов, заместитель председателя Комитета Совета национальностей РСФСР по развитию культуры и сохранению наследия. Здесь предполагалось участие таких специалистов, как Герольд Вздорнов, Иван Пуришев, Игорь Столетов, Алексей Владимиров и Вячеслав Клыков, от Верховного Совета в нее должны были войти протоиерей Алексей Злобин, Вера Бойко и Михаил Сеславинский, от Минкульта — Александр Шкур­ко, Борис Любимов, Виктор Булочников и Галина Бражникова, от патриархии — епископ Подольский Виктор (Пьянков) и архимандрит Иннокентий (Просвирнин), от Моссовета — Сергей Колбанов и Михаил Филимонов. Комиссия должна была вырабатывать предложения по усовершенствованию хранения, экспонирования и изучения памятников церковной истории.

Предполагалось перевести коллекции церковного искусства в отдельное хранение с учреждением попечительских советов разных уров­ней. Члены Комиссии имели право доступа к фондам и залам в любое время. Для церковных экспозиций предусматривалось создание отдель­ных входа, выхода и специального обслуживания. Если музей не мог предоставить подобных условий, то Комиссия имела право запретить экспонирование церковных предметов. Предполагалась де­идеологиза­ция выставок в церковных комплексах, а алтари не могли более служить подсобными помещениями. Попечительские советы должны были в полном объеме осуществлять надзор за памятниками церковного искусства и церковного зодчества, находящимися во владении Русской Православной Церкви, и возбуждать вопрос об изъятии этих памятников у общин перед «Высшим попечительским советом хранилищ церковного искусства» в случае их ненадлежащего использования. Бюджет Высшего совета должен был финансироваться Верховным Советом, а деятельность местных советов — из муниципальных бюджетов. Этому замыслу не было суждено реализоваться.

Патриархия соответственно реагировала на происходящее в обществе. В докладе на архиерейском соборе 31 марта 1992 г. патриарх говорил, что происходит недостойное обыгрывание имущественного вопроса, а справедливое стремление Церкви к возвращению отобранных у нее в послереволюционный период храмов объявляется «неоправданной претензией». Уже тогда он отмечал, что музеи всячески тормозят возвращение святынь Церкви, несмотря на постоянные предложения патриархии о последующем сотрудничестве в области сохранения и использования этих памятников[192]. Выступления патриарха всегда были рассчитаны на целевую аудиторию. На епархиальных собраниях в Москве основные претензии за существующие конфликты уже предъ­являлись столичному духовенству. 11 декабря 1992 г. он отмечал, что со стороны управления по охране памятников поступают постоянные претензии на действия некоторых приходских общин, не желающих согласовывать проектные работы, а также допускающие самовольную перепланировку исторических памятников и уничтожение сохранившейся живописи. При этом патриарх отметил требования представителей клира, имеющих специальное искусствоведческое образование, положить конец безграмотной реставрации живописи, иконописи и хра­мовой архитектуры, осуществляемой некоторыми собратьями по сану.